Попались и Пропали
Шрифт:
— То есть, ты мною доволен, — в подражание мачехе невозмутимо констатировала девица с двойным, а то и тройным дном. — Не люблю разочаровывать. Я, знаешь ли, тщеславна. Слегка.
— Что-то с тобой не так, — вновь погрузился в размышления господин маг и командующий императорской охотой. — Мы с отцом исподволь расспрашивали всех, кто знает тебя хоть немного. Кстати, интересно, что о тебе думает твой бывший наставник? Которого ты бессовестно выжила из крепости.
— Неинтересно, — равнодушно отмахнулась она.
— А интересно, кто нас горячо уверял, будто
— Кто? — тут же купилась Руана на эту приманку.
— Катиалора.
— Мачеха?
— Ты удивлена?
— Не то слово.
— Она о тебе очень высокого мнения. Считает, что кроме тебя никто не защитит её обожаемую девочку. Ибо ты не только умна, осторожна и бессовестна, но и любишь сестру. То есть кровно заинтересована в её благополучии.
— Ладно, — поморщившись, скрыла довольную улыбку Руана. — Рассказывай о последней пассии нашего неутомимого монарха. Дай угадаю: ещё одна малютка?
— Малютка Нала-яри.
— Ярания?
— Чему ты удивилась? Сама же пеняла мужикам на их похотливую страсть к яраниям.
— Я удивилась тому, что любителя юных недотрог привлекла девушка не слишком строгих правил. Я что, неверно отгадала пристрастия императора? Разве не поэтому вы с отцом записали Ати в число будущих жертв его домогательств? Уж она-то у нас всем недотрогам недотрога.
— Угадала ты верно, — не скрывал досаду учитель, в сущности, довольно прожжённой особы. — Императора недотроги влекут. Неправа ты в другом: ярании вовсе не распутницы. Тем более, все поголовно. Брак для них действительно не то же самое, что для вас. Но одно для северянки незыблемо: если она кого-то не хочет, значит, точно не хочет.
— Безусловно и бесповоротно? — как-то не верилось Руане.
И не совсем справедливо: о северянках она знала лишь по скабрезностям, что любили пересказывать те, кто ни разу не имел с ними дел.
— Ярания способна убить того, кто ей докучает, — ещё больше раздосадовало учителя. — А ты поменьше верь грязным сплетням. Иначе попадёшься в ловушку собственного недомыслия. И провалишь всё дело.
— Ты прав, — легко согласилась Руана. — Провинциальное мышление. Что ты хочешь?
Вот опять! Кажется, намертво законопаченная память о прошлом поистрепалась и пошла дырами. В последнее время из неё то и дело выскакивало явно известное когда-то и незнакомое теперь. Может, так возвращается память? Только бы всё не испортить, пытаясь насильственно доискиваться правды. Пускай всё идёт, как идёт — решила она.
— А ты мне определённо нравишься, — на этот раз выскочило из Викрата явно нежеланное признание.
— Ты мне тоже, — наконец-то, смогла произнести Руана. — С тобой безумно интересно.
— И всё? — с весьма неприличным сомнением уточнил он.
— Если ты о девичьих грёзах, то нет: я не влюблена. Пока, — не смогла удержаться она от лёгкого укуса.
После которого галантного мужчину, почитавшего себя дамским угодником, перекосило. Неужели его любовницам нравится такое хамское поведение — удивилась Руана. Или он становится другим, стоит даме согласиться на интрижку?
В то, что Викрат соблазняет невинных дев, совершенно не верилось. И дело не в пресловутом благородстве — оно у него довольно своеобразное. Просто этот самовлюблённый повеса панически боялся попасться на крючок: променять свободу на сомнительные удовольствия женатого мужчины.
— Ты начал рассказывать о Нале, — нарочито загадочно улыбнувшись, напомнила Руана.
— О Нала-яри, — строго поправил её учитель. — Никогда не сокращай и не коверкай имена яраний. Если только не желаешь кого-то оскорбить. И нарваться на законную виру. Учти, задев одну яранию, ты восстановишь против себя и остальных.
— Затравят? — приняла Руана к сведению крайне важное замечание.
— Не то слово. Так вот, о Нала-яри: эта малютка не желает стать развлечением для своего монарха. Хотя по достоверным сведениям уже не девственница.
— То есть, она ещё и не любовница?
— Она добыча, — хмыкнув, пояснил командующий императорской охотой. — За которой наш ненасытный монарх гоняется всё свободное от дел время. Ну, и от других женщин.
— А что у Нала-яри с характером? — поторопила его Руана.
Ей уже обрыдло выслушивать вроде бы нелицеприятные эпитеты распущенному императору, в которых ни капли осуждения. Такое чувство, что отец и сын Таа-Дайбер гордились похотливым нравом своего господина.
— Она умна, злоязыка, но прямолинейна. Довольно сильная ярания, оттачивающая технику атакующего. Хитрость не её стезя. Ко всему прочему Нала-яри даже не пытается изображать невинность. И когда император начинает ей чрезмерно докучать, бесстыдно стравливает его с фаворитками. Которых он по-прежнему нередко посещает. И ссориться с ними не желает не при каких условиях.
— Похвальная привязанность, — съязвила Руана, подустав от затянувшегося урока безнравственности и придворных манер. — Кстати, ты так и пояснил один момент.
— Какой именно? — безо всякого интереса уточнил Викрат, засмотревшись на крестьянок, полощущих бельё в реке, по берегу которой они проезжали.
Поддёрнутые юбки на согнутых пополам женщинах являли взору молодого повесы довольно лакомое зрелище.
— Госпожа Таа-Нугвор не была госпожой Таа-Нугвор, когда на ней остановился взгляд императора, — напомнила она.
— Да. И что? — нетерпеливо пробормотал беспринципный бабник, явно собираясь завернуть быка с тракта на бережок.
— Объясни, что ты имел в виду, и можешь убираться, — холодно и решительно потребовала Руана, чувствуя, что пора привыкать к подобному тону.
Викрат оценил новшество. Одарил её уважительным взглядом и выполнил требуемое:
— Госпожа Таа-Нугвор стала госпожой Таа-Нугвор после рождения императорского отпрыска. Который не может оставаться сыном обычной шлюхи. Фаворитка должна получить статус приличной дамы. Поэтому ей подыскивают не слишком щепетильного мужа. Которому выделяют поместье и отправляют его обживать. А мать императорского сына остаётся при дворе.