Попались и Пропали

Сергеева Александра Александровна

— Ну, мама говорит, что скорей всего он. Так по срокам выходит. Хотя, может и другой. Бывают же разные сбои.

— Когда он всё успевает? — по-старушечьи проскрипела Руана, пытаясь разглядеть в предрассветных сумерках торпеду на воде.

— Они были такими, как я. Совсем молодыми, — как само собой разумеющееся, выдала ярания-скороспелка. — Ты готова? Тогда пошли. Им было по пятнадцать. Мама родила в шестнадцать.

— А почему не вышла за него замуж? — едва поспевала Руана за легконогой волчицей.

— В

пятнадцать? — округлила та глаза в искреннем недоумении. — Зачем так рано? Какой в этом смысл? Когда ты ещё не перебесилась. Это опасно. Пойдём помедленней. А то ты сейчас лопнешь с натуги. Совсем задыхаешься. Нужно чаще бегать, — выдала она рекомендацию тоном учителя младших классов.

— Обязательно начну, — поспешно пообещала таария и уточнила: — Что ты имела в виду, когда упомянула про опасность?

Нала-Яри встала столбом. И медленно развернулась к собеседнице:

— Ты что, не знаешь про наши обычаи? Он тебе не сказал?

— Обычаи, связанные с замужеством? — догадалась Руана, что речь об этом.

— Ну да.

— И что с ними?

Девушка нахмурилась и нехотя процедила:

— За измену мужу у нас закапывают в землю. Живьём.

Она многозначительно зыркнула на потенциальную мадам яраниху и потопала дальше. Всем своим видом показывая, что лекция окончена.

Ну, вот и объяснение их разгульной жизни — как ни странно, немного успокоилась Руана, молча шагая рядом с насупленной девчонкой. При таких ужасных обычаях и вправду лучше заранее перебеситься. А замуж выходить лишь тогда, когда точно знаешь: это он.

С ним ты хочешь не только засыпать, но и просыпаться в одной постели. Потому что у яранов не в моде раздельные спальни. Они этого эстетства не понимают. Вместе, так вместе.

Вовремя её просветили — она благодарно покосилась на упрямый затылок своей без пяти минут падчерицы. Разве что, её мама всё-таки ошиблась. Интересно взглянуть на эту женщину. Если и она уже доросла до назла, вхождение в эту семейку начинает подёргивать за нерв. Им за измену и закапывать не надо — к чему такие сложности? Каждый по разу отщипнёт, и от тебя останется лишь воспоминание да скальп.

В этими мыслями Руана всплывала на стену в верёвочной петле. С ними нахамила прицепившемуся некстати Вели-Ярке. С ними обогнула угол дома Таа-Дайберов и с ними попалась.

— Ну, пока, — невозмутимо чирикнула Нала-Яри, чмокнув её в щёку. — Захочешь ещё ночной пикничок, зови.

И ускакала, довольная своей шалостью.

— Пикничок? — не слишком удивился Викрат, и отпил из высокой серебряной кружки вонючего пойма северян.

Он сидел в одной рубахе на крыльце. Ёжился и разглядывал ночную шлынду:

— Юбка грязная.

— И не только, — плюхнувшись рядом, согласилась Руана. — Дай отхлебнуть.

— Уверена?

— Озябла, — пожаловалась она.

— Держи.

На вкус вонючая жидкость была вполне себе: помесь пива с самогоном и дизтопливом. Торкнуло мгновенно: продрало от макушки до замёрзших ступней. Руану передёрнуло зато дивно расслабило. Она глотнула ещё — жизнь хорошела на глазах.

— Отдай, — раздражённо вырвал кружку Викрат. — Не хватало, чтобы меня обвинили в твоём растлении.

— Не волнуйся, — прижалась она к нему, уложив голову на плечо. — Я скажу, что это император. Сердце моё, не хочешь поговорить?

— Сердце моё! — передразнил он и съязвил: — А ты моя печёночная гниль.

Так аборигены называли цирроз. Кстати, нередкий среди тааров недуг. Те отчего-то спивались, что среди яранов встречалось крайне-крайне редко — почти никогда.

— Ты уходишь от ответа.

— Ты ещё вопрос не задала! — раздражённо отлаялся Викрат, затем вздохнул и сдулся: — Ну? Чего тебе?

— Скажи: ты послушный сын?

Он всё понял моментально и помрачнел:

— Время от времени.

— А ты действительно хочешь жениться на Багене?

— Ну-у-у… — затянул он, явно придумывая, как поудачней соврать.

— Не старайся: всё равно не поверю. Ты хочешь на ней жениться. Выходит, что тебе прямая дорога в предатели рода, — вздохнула Руана, обняв его за шею. — Я, по-моему, уже на пути туда. Хочешь, скажу, с кем сегодня согрешила? И не сегодня тоже.

— С яраном, — чуть расслабившись, усмехнулся он.

— Подслушал, как мы шептались с Урпахой?

— Больно надо. Будь он тааром, ты бы так не выпячивала своё распутство. Если оно без политического душка, то никому не интересно.

— Викрат, мы можем поговорить откровенно?

— Смотря, что ты желаешь выпытать.

— Ты тоже против того, чтобы яраны владели землёй?

Он покосился на неё с видом отца, заставшего пятилетнего сына в его сапогах. Покачал головой — скорей для того, чтобы выиграть время для осмысления, чем в укоризну.

— Не хочешь, не отвечай, — пожала она плечами, собираясь встать.

— Я не против, — устало признался таар, связанный со своим магическим кланом целой паутиной неразрывных пут.

С отцом, который его породил, вырастил и приставил к любимому делу. С братьями, которых он любил. С друзьями, которыми дорожил…

— Если честно, у меня в душе нет железной уверенности в правоте наших. И я бы не сказал, что моя привязанность к ним сильней моей уверенности в их неправоте.

С прочими таарами — додумала Руана после такого признания — принадлежность к которым ему вовсе не дороже собственного мировоззрения. Видимо оттого, что Викрат почти всю свою жизнь провёл в цитадели. Где у него наверняка есть друзья и среди северян.