Попасть в сказку и не выйти замуж?
Шрифт:
– И как честь вашего рода пострадала? – шепотом спросила я.
– Не достойно боярину обращаться к ведуньям за помощью, а вот я не побрезговал, и про достоинство свое забыл, - почти бредил задыхающийся Прохор. – Лишь бы Малаша ко мне вернулась. Он ведь с тобой две недели погулял и бросил. Да только ты на меня после тех прогулок и смотреть то не захотела. А я для тебя на все был готов.
Я вопросительно посмотрела на бабу Янину и Ягу. Те лишь пожали худенькими плечиками, мол «знать не знаем, ведать не ведаем никаких ведуний на вверенной нам территории». Я переадресовала тот же вопрос Любомиру и Тихону, контролирующих действия буйно помешенного
– А как зовут ту ведунью, от которой род твой пострадал? – шептала я на ухо Прохору.
– Збара! – почти выл от безнадеги влюбленный юнец.
– Сам догадался к ней обратиться или кто надоумил? – продолжала я допрос.
Глаза у Прохора прояснились, и судя по бледности лица и выражению глаз, на него накатило осознание происходящего. А именно то, что он признался в содеянном и отпираться уже не было никого смысла.
– Как-то я пришел с отцовым поручением в царский терем и подслушал разговор, мол есть надежное средства для того чтобы приворожить любимую или любимого . Нужно только достать три иголки и приколоть их к одежде любимого. И иголки те можно достать у местной ведуньи Збары. Те шептались, что средство верное, проверенное. – Прохор покосился в сторону алтаря, к которому была пристегнута заплаканная Малаша. – Я хотел сначала те иголки к одежде Малаши прикрепить, чтобы приворожить ее к себе. Но она избегала любых встреч со мной, я не мог ее даже увидеть, не то что подойти, и потерял всякую надежду. И однажды я увидел заплаканную Марфу, выходящую их терема боярина Родмира. От Марфы то я и узнал, что Елисей ее тоже бросил, а она его очень любит и хочет за него замуж. Вот и решил наказать царевича. Пусть его Марфа приворожит и женит на себе. Чтоб больше он вокруг моей Малаши не крутился. И рассказал Марфе, где купить те иголочки. Кто ж знал, что оно так получиться и Елисей окосеет и окривеет? – тоскливо спросил Прохор не отводя глаз от бледной Малаши.
– А ты видел говорящих в царском тереме о тех иголках? – уточняла я.
– Нет, к сожалению, дверь была закрыта на запор, но не плотно. Я только голоса слышал, - обреченно признавался бывший друг царевича.
– А что это были за голоса? Вспоминай: мужские, женские, детские, молодые, старые? Может с дефектом речи, заикались, запинались, буквы не выговаривали?
Прохор надолго задумался, вспоминая. Мы затаили дыхание, ожидая ответа, казалось, даже забыли, как дышать.
– Один голос точно был женский, уверенный, властный. А второй сложно сказать, мужской был или женский, взрослый или детский, - ответил юноша.
– Это как? – растерялась я.
– Да его слышно было плохо, приходилось вслушиваться чтобы слова разобрать, - пояснил Прохор.
– А к Збаре ты ходил?
– спросила баба Янина.
– Нет, мне без надобности было, как я теперь понимаю к счастью, - голос Прохора был полон раскаяния. Видимо, молодой влюбленный представил себе, как бы перекосило и скрючило красавицы Малашу от его швейный принадлежностей.
– А женский голос, тот что уверенный и властный не показался тебе знакомым? – спросила Янина.
– Да, - почти обрадовался Прохор и быстро затараторил, совсем как малаша, - действительно знакомый, я его уже где-то слышал, вот только где?
– Может в доме у Збары?
– Нет у Збары хриплый голос, заискивающий, а тут был звонкий, - Прохор понял что сболтнул лишнее и последние слова уже говорил почти шепотом.
– Значит к Збаре ты ходил сам, и иголочки те приобрел лично,
– Ты Марфе проклятые иголки передал для Елисей? – в упор спросила я.
Видимо поняв, что отпираться бесполезно, боярич обреченно признался: - Да, я передал!
– Знал, что после применения иголок у царевича сильно изменится внешний вид?
– Не знал, он должен был влюбится в Марфу под действием наговоренной ворожбы, - уже почти плача признавался спелёнатый красавчик.
Я посмотрела на колдовских экспертов, Елисея и боевую поддержку и молча уточнила о наличие каких-либо еще вопросов. И получила отрицательные ответы. Посчитав, что допрос окончен, баба Яга махнула Любомиру и Тихону, и те без особых усилий подняли горемычного боярича с холодного пола и поволокли, куда-то за колонны.
– Это куда они его? – решила я для себя уточнить.
– Не волнуйся, тут у нас есть отдельные горницы для особо провинившихся, пусть в одиночестве посидит, подумает о содеянном. Можа совесть проснется.
Так у нас тут и своя мини-тюрьма имеется! Удобненоко!
Мы дружно подошли к Малаше. Девушка была бледна. Надежно пристегнутая кожаными ремнями к алтарю, боярышня выглядела хрупкой и напуганной. Волосы спутаны, глаза красные от слез, нос распух, губы дрожат. Хорошо над ней баб Янина поработала, аж дрожь берет. И этому человеку я доверяю своего ребенка! Дождавшись, когда за мужчинами закроется дверь, мы начали освобождать девчонку от ремней и от ошейника.
– Как у вас тут интересненько! – восторженно взвизгнула девчушка, спрыгивая с кроваво-красной гранитной плиты. Тут же у нее из-под подола вывалился большой кожаный фартук. Малаша вертела во все стороны головой, рассматривая интерьер склепа, слегка растирая запястья.
– Малаша, выношу тебе благодарность за помощь в государственном деле! Если бы не ты, мы бы долго кололи этого хитреца! – торжественно произнесла я.
Девушка засмущалась, но была крайне довольна моими словами.
– Ну что вы, я всегда рада помочь Елисею, он же мне как брат, - лепетала девчушка, - Только вот Прохора жалко.
– А неча его жалеть, - припечатала Яга, - если бы все по его задуманному пошло, это ты бы косая, кривая, да шепелявлющая аки старушка к смерти готовилась.
От этой информации Малаша покачнулась и привалилась к алтарю. Хорошо Елисей вовремя поддержал.
– Елисею что смерть грозит? – перепугалась девчушка.
– Грозит, но не так скоро. Куда ж мы от нее родимой денемся?!! – философствовала Янина. – Просто. Марфа решила полностью на колдовство не полагаться, и использовала только одну иголку. От нее у Елисея изменилась только внешность и речь. А вот твоему Прохору нужен стопроцентный результат. И на первой иголочке он бы не остановился.
Слова бабы Янины медленно доходили до сознания Малаши. Она сползла по стенке алтаря и уже сидела на полу обхватив руками колени.
– Никто даже бы не понял, что с тобой девонька случилась, и помочь бы не успели, - добывала боярышню Яга. – Да у нас сил не хватает чтобы снять проклятье одной иголки, что уж говорить про сразу три!
По щекам боярышни текли огромные слезы, но только сейчас она поняла, как близко смерть рядом прошла, и только случайно ее не задела.
Любомир и Тихон сопровождали Малашу наверх в горницу, где ее дожидался обеспокоенный отец. Увидев свое растрепанное и заплаканное чадо, Ротмир Роданович начал тихо звереть.