Шрифт:
Иван Конев поднял глаза от кроссворда и произнес в пространство:
— Правовое последствие для приговоренного. На "с".
— Секир башка, — немедленно отозвался Поплан.
— Ну что ты несешь. Не бывает в кроссворде два слова сразу.
— Свадьба, — сказал от барной стойки Аттенборо.
— Не подходит, — покачал головой Конев, но все-таки проверил.
— Спроси у адмирала Кассельна, он умный, — фыркнул Поплан.
— Почему-то мне кажется, что он поддержит мою версию, — пробормотал Аттенборо, на всякий случай оглянувшись, не слышит ли кто.
— Тьфу, я понял, — сказал Конев. — Только по буквам и догадался. Это они имели в виду судимость. А я-то уже голову сломал.
— Откуда ж честным пилотам знать о судимости, — Поплан пожал плечами. — Мы люди законопослушные, никому не вредим…
— Просто тебя еще ни один обманутый муж не принял за вора, — парировал Аттенборо. — Но, знаешь ли, все когда-нибудь бывает в первый раз.
— Вот еще. Я быстро бегаю. И потом, знаете ли, вице-адмирал Аттенборо, для любовника нет ничего глупее, чем прятаться в шкаф или под кровать… А, да откуда тебе знать, с твоим-то отсутствием опыта.
Аттенборо вспыхнул и стиснул стакан со своим виски.
— Я не покушаюсь на чужих жен, потому что я благородный человек, — сказал он с пафосом.
— Потому что ты им на фиг не сдался, — хихикнул Поплан. — Старикашка. Женщины любят молодых, вот таких как я, например.
— Однажды ты нарвешься, — в голосе Аттенборо явственно были слышны недобрые нотки. — И тебе не поможет даже то, что тебе вот уже третий год двадцать девять лет.
— Конев! — громко произнес Поплан. — Тебе не кажется, что возраст портит характер? Взгляни на Аттенборо. Ворчлив и плюется ядом.
— Что? — спросил Иван, отвлекшись от своего кроссворда. — Ты опять? лучше скажи, что вот это такое: сколько ни дай человеку — все мало, на "ж".
— Женщина, — проворчал Аттенборо.
— Большие, большие проблемы у адмирала Аттенборо, — сказал Поплан. — Бедняжка. Давай, провожу тебя к доктору, он пропишет тебе чего-нибудь. Брому, например.
Аттенборо резко встал, едва не опрокинув тяжелый круглый табурет.
— Я ж тебе сейчас…
И тут в дверях офицерского бара появилась девушка — в форме, с сержантскими погонами. Она явно робела, но все-таки вошла — и позвала:
— Майор Поплан, можно вас на минутку…
— Лечу, свет очей моих! — Поплан картинно прижал руку к сердцу. — Всегда твой, о звезда!
— Клоун, — сказал Аттенборо в удаляющуюся спину рыжего пилота. — Что они в нем находят? Хорошенькая ведь, могла кого получше…
— Жадина, — сказал Конев.
— Кто жадина? — изумился Аттенборо. — Ты о чем?
— А? — рассеянно спросил Конев. — В кроссворде — "жадина". А ты что подумал?
— Тьфу, — фыркнул Аттенборо и уткнулся в стакан.
Поплан вернулся в бар притихший, с пылающими ушами и неописуемым выражением лица. С шумом выдохнул и плюхнулся на табурет возле барной стойки — рядом с Аттенборо.
— Виски, да побольше, — сказал он.
Дасти посмотрел на Оливера и поднял брови.
— Что с тобой? ты как пыльным мешком ударенный.
— Хуже, — ответил Поплан и залпом проглотил содержимое своего стакана. — Еще.
Бармен наклонил бутылку. Забулькало.
— Колись, — предложил Аттенборо.
— Не могу. Ты же от злорадства помрешь на месте.
— Даже так? Во что ты влип, Оливер Поплан?
— Слово на букву "ж", — произнес Поплан с тяжелым вздохом.
— Да "жадина", я уже угадал, — отозвался Конев.
— Балда, — такой печали в голосе Оливера Поплана еще никто не слышал. Злость бывала, а печаль — никогда. — "Женитьба". Это Аттенборо накаркал, не иначе.
В офицерском баре наступила ошарашенная тишина. Потом Конев потряс головой и сказал:
— Вечно твои дурацкие шутки. Я же чуть не поверил.
— Какие шутки, — Поплан вздохнул еще тяжелее. — Женюсь я, Ваня.
Иван встал из-за столика, небрежно швырнув свой кроссворд, подошел, положил ладонь Оливеру на лоб.
— Странно, — констатировал он. — Жара нет.
Аттенборо пододвинул рыжему еще один стакан.
— Ты же понимаешь, мы тебя не отпустим. Как тебя угораздило, существо высшей расы?
— Это та хорошенькая мисс сержант? — спросил Конев.
— Нет, ее подружка, — буркнул Поплан.
— Ну? — подбодрил Дасти. — Не тяни. Так что подружка?
Поплан зажмурился, шумно глотнул виски, выдохнул.
— Родила, — сказал он.
Повисла долгая пауза.
Аттенборо поставил локоть на стойку, подпер щеку ладонью.
— Существа высшей расы любят все, что движется, но понятия не имеют о контрацепции, — протянул он. — Я думал, вы, дивные создания, к размножению не способны. Но если вы способны… почему по крепости до сих пор не бегает полк рыжих Попланчиков, майор? мне просто интересно.
— Ну, полк маленьких Шенкопфов же не бегает, — заметил из угла полковник Линц.
— Что тут такое, опять про меня? — поинтересовался Шенкопф от порога.
— Нет, сэр, — сказал Линц. — Это не про вас. Это еще круче.
Шенкопф окинул зал взглядом, хмыкнул и пошел к стойке.
Там продолжался животрепещущий разговор.
— А он точно твой? — спросил Иван.
— Точно, — кивнул Поплан. — Я знаю.
— Похож, что ли?
— Откуда я знаю, я его еще не видел.
— Так пойди посмотри, если не рыжий, так может, еще не твой…
— Как я пойду посмотрю, она на Хайнессене!