Попробуй уснуть
Шрифт:
Мимо проходил человек и крикнул ему с усмешкой: «Опять сам пасёшь? Ещё один бич от тебя убежал?». Мужчина ему ответил: «Да иди ты в жопу!».
Я сопоставила факты: моя бабушка разговаривала с пастухом, пропадала допоздна, а на утро пастух исчез.
Не трудно было догадаться, где она могла быть – в «теремке». Бабушка то и дело туда ходит.
Я знала, где спрятан ключ, и пошла туда в надежде не найти ничего необычного и успокоиться. Увы, мои надежды не оправдались. В домике покойного дедушки было всё не так!
Первое, что мне не
Проветривать комнаты она и не пыталась. Окна были заделаны фанерой или обиты тканью.
Мой взгляд упал на люк в полу перед входом в комнату. Он был заперт на два замка. Я сразу вспомнила о дедушке. Его нашли в том погребе. Он окоченел, сидя на коленях. На горле щерилась глубокая рана, в руке была опасная бритва. Старик сидел в кругу собственной крови, присох коленями к полу.
Ещё в погребе нашли три куклы, сшитые из старой одежды. В селе болтали, что внутрь были зашиты человеческие останки, которые обезумевший старик добыл на кладбище. Бабушка мне тогда говорила: «Не верь – брешут!».
Но как теперь я могу верить бабушке?
Я зашла в комнату. Там к застарелой вони примешивался другой запах: как в мясной лавке. В комнате стояла колода, знавшая много туш. Рядом топор, заточенный до блеска. На полу ни капли крови, ни ошмётка. Чисто прибрано… У стены гудел морозильный ларь.
Мне нужно было докопаться до истины. Затаив дыхание, я подняла крышку. На дне, в клубах морозного пара лежали крупные куски, замотанные в чёрные пакеты. Их положили туда недавно, они лишь слегка покрылись инеем.
Один длинный кусок мог быть человеческой ногой, тот что покороче – рукой. Я хотела развернуть пакет или ощупать, но не смогла. Побоялась узнать наверняка.
Когда я вернулась, бабушка радостно сказала: «Нагулялась!». Она готовила обед.
Я спросила:
– Бабушка, а что ты готовишь?
– Картошку с луком жарю, – ответила она.
– Без мяса? – я заглянула в сковороду.
– Без мяса. Я его сейчас и есть не могу. Воротит! – бабушка сморщилась.
«Переела», – мелькнуло у меня в голове.
Я, не предупредив её, собрала сумку и заявила, что собираюсь вернуться в город, когда уже стояла на пороге. Бабушка Надя была ошарашена моим внезапным отъездом, но мне не казалось важным перед ней оправдываться и выдумывать причины.
Что ещё я должна думать о том, что видела? Моя бабушка сошла с ума. Она рубит людей на мясо. Я бы рада не думать так, но мне кажется, что всё так и есть. Теперь мне страшно к ней приезжать.
***
Мне наконец открылась страшная правда.
Я не приезжала к бабушке две недели. Сначала выдумала одну, а потом другую причину. Бабушка Надя заметила перемену во мне, почувствовала нежелание долго разговаривать по телефону и вдруг извинилась. Она сама не знала за что просит прощения.
Это было так трогательно…
К тому времени я успела переосмыслить свои прошлые догадки, и они показались мне абсурдными. Вот ещё: бросила любимую бабушку из-за своих несуществующих страхов. Никаких отрубленных рук и ног я не видела – только длинные свёртки. Это могла быть и рыба.
В те же выходные поехала к ней, провела в деревне все выходные и старалась не замечать ничего странного. Мне было стыдно за то, что я «себе напридумывала».
Я собиралась, как и раньше регулярно приезжать к бабушке Наде. И всё же было трудно не брать во внимание, что она иногда уходит из дома, ничего не объясняя. Чаще всего в сумерках.
Я догадывалась, что бабушка пропадает в «теремке». Но что она там делала?
Меня замучила паранойя, поэтому я решилась на слежку. Бабушка Надя отлучилась. Я подождала немного, а потом прокралась к «теремку», затаилась в саду, стала слушать, что происходит в домике.
Сквозь заколоченные окна пробивался, едва заметный свет, но было тихо.
И вдруг у забора послышался пьяный мужской голос: «Хозяйка!». Там стоял, вроде бы, молодой мужчина, но, судя по виду, с приличным стажем беспробудного пьянства.
У калитки появилась моя бабушка. И я подслушала их разговор:
– Бабка, сразу скажи, чтобы потом без сюрпризов: ты меня просто выпить позвала?
– Просто выпить. Ничего мне от тебя не надо.
– А то, знаешь, я могу!
– Заходи давай, не ори тут.
– Нет, ты просто имей в виду, бабка… я могу!
Бабушка Надя завела пьяного в дом. Я подкралась к окну, чтобы слышать, что там происходит.
– А у тебя тут и закусить есть, – это было последним, что сказал пьянчуга.
За этими словами последовал резкий, рубящий удар. Бабушкин гость не издал не единого стона.
Тело с грохотом шмякнулось на пол. И топор заработал. Металл звенел и сочно хрустела плоть. Старуха натужно вздыхала. Не по возрасту ей была такая работа…
Я хотела бежать оттуда, но не могла. Не хотела больше додумывать, мне важно было убедиться в реальности происходящего, чтобы потом не отрицать.
Я вбежала в дом.
– Маша, – бабушка остановилась у открытого погреба, она волокла к нему отрубленные ноги…
В комнате лицом вниз лежал тот самый парень с разбитым затылком.
Старуха успела отрубить ему не только ноги, но и руки.
– Бабушка, что же ты наделала, – я воочию наблюдала свой худший кошмар.
– Машенька, внученька, обманывала я тебя, но подожди: всё тебе объясню! – бабушка бросила отрубленные ноги. – Я не сумасшедшая! Из-за твоего деда грех на душу взяла. Ты помнишь, что он тут делал? Он хотел вернуть твою маму и дядю с тётей. Дед их выкопал на кладбище, сделал из них куклы и пытался воскрешать. У него ничего не получилось, но от его заклинаний какая-то дрянь завелась в погребе. Так она там и живёт, и хочет жрать! Мне приходится кормить!