Попрыгун
Шрифт:
– Я смогу увести с собой при тех же условиях человек десять-пятнадцать, – задумчиво произнесла Беата. – А нас гораздо больше. А еще лагерь повстанцев… или как там они себя называют…
– Еще и города есть, – зло прошипел Роббер. – А там тысячи людей. Мы оставим их умирать?
– А что ты предлагаешь? – почти выкрикнула Беата. – Ты сможешь вытащить отсюда хоть одного человека? Нет? Вот и молчи! Мы с Соней уведем всех, кого сможем, но мы не всемогущи! Мне очень жаль, что так случилось с твоей женой, но я не могу совершить невозможного. Как-нибудь на досуге я расскажу тебе, сколько
– Прекратите, – прервал Кевин. – Беата права. Мы не сможем спасти всех.
– А их? – нервно повторила Соня. – Что делать с ними?
Мы одновременно обернулись. Солдаты, как то стихийно вернувшиеся в лагерь во главе с Филиппом, не слонялись по берегу, не готовили оружие, а смотрели на нас немигающими взорами. У многих в глазах была тревога, у других страх. Хосе смотрел с откровенной враждебностью. Но на некоторых лицах явно горела нешуточная надежда. Лючия уставилась на меня светящимися глазами, не двигаясь, словно статуя, хотя ее просто колотило от волнения.
– Надо им сказать, – тусклым, безжизненным голосом произнесла Беата.
– Кто скажет? – так же невыразительно осведомилась Соня, не проявляя ни малейшего энтузиазма.
– Я скажу, – махнула рукой Беата и побрела к взволнованным солдатам, странно горбясь, сразу постарев на несколько лет. Мы молчали, глядя как Беата, опустив голову, что-то бубнит себе под нос. Филипп мрачнел все больше и больше, отрицательно качая головой. Беата, прижав руки к груди, взволнованно объясняла ему, что мы не боги и возможно решить проблему не сможем. До нас долетали только отдельные слова, но нам этого хватало, чтобы, не отрываясь наблюдать за этой сценой. Только Кевин, зябко ежась, то и дело оборачивался на противоположный берег, зорко оглядывая его светящимися глазами.
Наконец Беата, раздраженно махнув рукой, пошла к нам, увязая в песке. Лицо ее было злым, лоб перерезала глубокая морщина.
– Они не хотят, представляете? – возмущенно прошипела она. – Филипп говорит, что они – солдаты и лучше падут за свою родину, чем побегут от врага, пусть даже непонятного и смертельно опасного. А солдаты побоялись ему возразить. Он бы расстрелял за такие изменнические речи без суда и следствия. Чертов фанатик…
Кевин снова перевел глаза на реку.
– Мы, по крайней мере, предложили им, – сказал он. – Давайте успокоимся и подождем. У меня такое чувство, что сегодняшняя ночка будет очень жаркой.
– Мне тоже так кажется, – нервно сказал Кристиан. – Я поначалу думал, что просто Кевин на меня так действует, и я просто перенервничал, но сейчас мне как-то не по себе… Мурашки бегают, и с той стороны как будто идет что-то опасное и голодное… И чем темнее становится, тем это чувство усиливается…
– Может, все-таки нервишки? – усомнился Роббер. – Я ничего такого не чувствую.
– И я, – мотнула головой Соня. Беата подошла к Кевину и уставилась на противоположный берег. Она долго не шевелилась, и даже, кажется, не моргала.
– Они правы, – сказала она и как-то странно посмотрела на Кристиана. – Оттуда действительно идет что-то страшное. Кристиан немедленно выкатил грудь, всем своим видом показывая, мол, я же говорил…
Ночь надвигалась стремительно. Мы сидели у слабого костерка на валявшемся у воды бревне и молчали, то и дело отмахиваясь от кровососущей мошкары. Разговор не клеился. Лючия присела рядом и неподвижно смотрела на остывающие угли. И хотя она старалась не показывать виду, от нее веяло лихорадочным волнением и страхом. Я осторожно сжал ее узкую маленькую ладонь, и Лючия дернулась, как от электрического удара.
– Вы правда можете перемещаться из мира в мир? – тихо спросила она. Я кивнул. – И много миров ты видел?
– Много, – ответил я. – Ты знаешь, они все такие разные, и каждый прекрасен по-своему. Я потом тебе покажу одно замечательное место. Там тихо, спокойно, вокруг цветы, а на клумбах цветут синие розы. Там никогда ничего не происходит. Идеальное место для романтических свиданий.
– Ты знаешь, – вдруг сказала Лючия, – я тут внезапно поняла, что у меня никогда не было романтических свиданий. Вся эта бесконечная война, засады, перестрелки, взрывы… Я так устала от всего этого. Может быть, медузы пришли к нам в наказание за то, как мы живем?
– Я не знаю, – мягко сказал я. – Понимаешь, ваш мир кто-то придумал, придумал именно таким. Я не знаю, почему. Но думаю, что ваш образ жизни не играет никакой роли в том, что сейчас происходит. Наш мир, откуда вышли все Императоры, тоже не идеален. Там много всякого, оттого и ваши миры такие. Если бы речь шла только о том, что какой-то мир, например Сейвилла, должен быть уничтожен только потому, что здесь не прекращается гражданская война, я бы очень удивился. Я видел миры и пострашнее. Однако они существуют и, похоже, внешние беды их не коснулись.
– За что же тогда это все нам? – прошептала Лючия.
– Не знаю. Мы впервые имеем дело с чем-то подобным и еще не знаем методов борьбы.
– Я не хочу больше бороться, – прошептала Лючия. – Я устала, я не могу…
Я хотел было успокоить ее, сказать, что все образуется, и даже при самом тяжелом стечении обстоятельство, она не окажется в опасности. И еще мне было очень нужно увидеть ее лицо, слабо освещенное тлеющими угольками. Несмотря на косые взгляды бойцов Филиппа, я потянулся к Лючие. И в этот самый момент мое желание сбылось. Ее прекрасное лицо вдруг вынырнуло из мрака, как призрак. Вот только почему-то осветившие лик отблески были зелеными, мгновенно превратившие Лючию в ведьму. Мы одновременно подняли головы вверх. Над нами ослепительной изумрудной звездой светила ракета, медленно опускающаяся на противоположный берег.
– Тревога!!! – заорал Филипп. – К оружию, быстрее, быстрее! Медузы идут! Медузы наступают!!!
Мы повскакивали с мест, и уже через мгновение были готовы к бою. Бойцы Филиппа уже не обращали внимания на искрившиеся фигуры Кристиана и Беаты, ни на мощные глыбы фигур Кевина и Роббера, ни на вооруженную винторезами Соню, ни на мои торчащие когти, сочащиеся моей же кровью. Наступал враг, более опасный, чем мы все вместе взятые.
Сперва мы услышали рокот. Это на всех парах спешил к берегу катер разведчиков, отправленный к другому берегу. А потом мы увидели их.