Попрыгун
Шрифт:
– Давно хотел с тобой поговорить, – негромко сказал Кевин, – да все как-то случая не предоставлялось. Тебе ничего не кажется странным в нашем путешествии?
– Ты о чем? – спросил я.
– Да я все о том же. Императоры обвиняли в произошедшем Беату. А мне кажется, что она тут совершенно не при чем.
– Я никогда не думал, что в связке с Попрыгуном работала Беата, – горячо ответил я. Кевин кивнул.
– Беата никогда на такое бы не пошла, я слишком хорошо ее знал. Но есть тот, кто не остановился бы ни перед чем, чтобы стать могущественнее.
– Ты о ком? – не понял я.
– Разве непонятно? – удивился Кевин. – Я говорю о Борегаре.
Я рассмеялся.
– Кевин, я понимаю, что ты его терпеть не можешь, но возводить
– А с чего ты взял? – парировал Кевин. – Назови хотя бы пару причин, почему это не он?
– Да хотя бы потому, что он не может вести за собой, – ответил я. – Вот одна из таких причин. И потом, именно Борегар может его чувствовать, его наделили такими способностями Императоры.
– Не факт, что ему вообще были нужные эти способности, – парировал Кевин. – Он мог чувствовать Попрыгуна и без этого, если работает с ним в одной связке. А Императоры об этом попросту не знали. Зачем ему это афишировать. Он водит нас последовательно по мирам, которым суждено погибнуть, но почувствовать, где Попрыгун почему-то не в состоянии. Тебе не кажется это странным? Безошибочно выбрать из тысяч миров именно гибнущий, с учетом того, что никогда там не бывал, и не знать, где искать врага… Своеобразная способность… И, по большом счету, совершенно не нужная. Разве на Сейвилле или Авалоне способности Борегара как-то себя проявили? Мы шли наугад, расспрашивали местных жителей. С этим можно было справиться и без Борегара. Да и вообще, вся эта акция по спасению миров была организована как-то странно, хаотично, наспех… Что мешало оповестить всех Императоров об опасности? Почему в Перекресток прибыли избранные? Любой из попавших в беду Императоров мог пригласить нас. Однако была создана … как это…
– Инициативная группа, – подсказал я.
– Вот-вот. Смоделировали этот портал, будь он неладен, нас заставили пройти сквозь него. Зачем? Для устрашения? Мне кажется, что причины не настолько очевидны. Что если это поводок, позволяющий манипулировать нами? Мы, скользящие, не подчиняемся правилам других миров. Нас нельзя запугать, потому что нельзя удержать.
– Что ты хочешь сказать? – похолодел я.
– Ты меня понял. Что если нет никакого Попрыгуна? Что если миры гибнут сами по себе, ведь такое и раньше бывало. Борегар может просто вести нас по этому проклятому маршруту, чтобы приручить нас, надеть строгий ошейник. А потом Императоры будут поднимать обруч выше и выше, и щелкать кнутом. И вот мы, связанные печатью портала, выполняем то, что они хотят.
– Глупости какие то! – фыркнул я, но в глубине души уже поселился червячок сомнения.
– Найди хоть один довод против, – предложил Кевин. Я помолчал и растерянно покачал головой.
– Мне кажется, Императоры хотели приручить как можно больше скользящих, – продолжал Кевин. – Им ведь давно не нравится, что мы посещаем миры, в которых нам не место. Но пройти портал смогли только мы семеро – скользящие без категорий. И теперь мы у них на крючке. Захотят – вызовут по делу, захотят – отнимут все способности. Захотят – убьют, пусть не сами, но с помощью других скользящих… Думаю, что при желании нас можно отследить и в нашем мире, и во всех возможных параллельностях.
– Исходя из твоей логики, не факт, что те скользящие, что не смогли пройти портал насквозь, не несут на себе этой отметки, – заметил я.
– Вот именно, – кивнул Кевин. – Нет, тут явно что-то не так.
Мы замолчали и снова уставились на реку. В свете предположений Кевина, наше положение могло оказаться незавидным. Возразить на его слова мне и правда было нечем. Предположения Кевина выглядели не большим безумством, чем все произошедшее с нами за последние дни.
– Есть кое что еще, – медленно произнес Кевин. – Ты сказал… И я тут подумал, что эта история с порталом может иметь еще кое-какую подоплеку. Роббер погиб на Сейвилле, Беата – на Авалоне. Думаю, что в Средиземье тоже должен кто-то умереть. И, скорее всего, ты.
– Почему я? – изумленно вскинул я брови вверх.
– Ты лучше нас всех знаешь этот мир, поскольку был тут раньше. Роббер умер, потому что надо было с кого-то начинать. Думаю, что на Сейвилле должны были погибнуть Роббер или Кристиан, как самые неопытные из нас. На Авалоне выбор пал на Беату – она бывала там раньше и могла сообразить, что к чему. Средиземье – твой мир. Думаю тебе надо здесь поберечься, а еще лучше – бежать без оглядки.
– Не понимаю, – потряс я головой.
– Артем, мы ходим по мирам, где кто-то из нас был раньше. Это уже третий мир по счету. Если тут зреет какой-либо заговор извне, ты, как скользящий бывавший в Средиземье прежде, можешь увидеть какие-то несуразности. А если увидишь, сможешь об этом рассказать. Может быть, уничтожение этих миров неслучайно? Может быть, Попрыгун – это оружие, а Императоры погибших миров чем-то насолили нашей инициативной группе? Мы же ничего не знаем, нас тыкают носом как слепых котят в миску с молоком. Кто знает, не захотел ли наш подлый друг Борегар под шумок избавиться от самых сильных, чтобы самому быть единственным скользящим без категорий? Вот и водит он нас по тем мирам, которые удобны ему.
– Борегар не бывал тут прежде, – решительно заявил я. – У тебя мания преследования началась. Ты уже сам себе противоречишь. То Борегар во всем виноват, то Императоры. То ты считаешь, что Попрыгун – оружие, то – что его вовсе не существует.
– Я всего лишь выдвигаю версии, – пожал могучими плечами Кевин. – И потом, я не говорил, что Борегар был тут раньше. Мог и не бывать, как и в других мирах. А мог и поприсутствовать. Помнишь, что говорил Лю Ци? Императоры всегда чувствуют, что в их мир проник посторонний, скользящий или Попрыгун, но не все сразу бегут выяснять, кто это. Лю Ци реагировал только на женщин, на мужчин не обращал внимания. Борегар мог сто раз побывать на Авалоне и уйти незамеченным. То же самое и со Средиземьем…
– Иди спать, Кевин, – невежливо прервал его я. – Твое время уже вышло, отдохни.
Кевин упрямо мотнул головой.
– Подумай об этом, – повторил он.
– Я подумаю, – с нажимом, согласился я. – А ты иди, поспи и разбуди Соню. Наша очередь караулить.
Кевин посмотрел на меня с сожалением, а потом, раздраженно махнув рукой, пошел к спящей Соне. Она подскочила на месте. Видимо, пробуждение было не слишком приятным, или Кевин не слишком церемонился. Однако Соня послушно встала и, поежившись, пошла в сторону ближайших кустов. Кевин, воспользовавшись тем, что подруга уступила ему нагретое место, улегся рядом с сопящим Кристианом. Я поворошил палкой остывающие угольки костра, бросил туда новую охапку хвороста и снова повернулся к воде. Соня, кутаясь в куртку, села рядом, прижавшись ко мне теплым боком. После разговора с Кевином, продолжать диалог с Соней мне не хотелось. Мне показалось, что она задремала, и я не хотел ее беспокоить. Черные волны мирно журчали, с неба подмигивала луна, шелестела листва, чирикали цикады.
– Не люблю я такие миры, – вдруг сказала Соня вполголоса. От неожиданности я вздрогнул, до того четко прозвучали ее слова, точно она и не дремала пару минут назад в своем спальнике.
– Почему? – глупо спросил я.
– Всегда казалось, что в них есть что-то фальшивое.
– По мне, так все Средиземья были вполне реальны, – пожал я плечами, с неохотой вспомнив, как Гимли запустил в меня секирой.
– Не знаю, не знаю, – задумчиво протянула Соня. – Средиземье когда-то придумал Толкиен, который, кстати, не был императором. А они потом стали подражать ему и создавать свои миры, подобные тому, что когда-то прочитали или увидели в кино. Была я как-то в одном из таких мирков, помнишь, ты водил меня туда? Мы даже встретили Фродо – словно сошедшего с афиши голливудского фильма, одно лицо. И все окрестности выглядели убогими декорациями…