Попрыгунчик
Шрифт:
Роберто ушел, а Смирнов соединился по голофону со своим коллегой для консультации по насущным вопросам.
– Привет, Наставник.
– И тебе привет, мозгокрут. Как дела? Как пациенты?
– Спасибо. Я вот по какому поводу звоню. Роберто, он у тебя под ником Попрыгунчик проходит. Что это за глупость с полным погружением на два года?
– А, блатной? Кстати очень неплохой пример быстрой адаптации к Миру. Я вообще хочу подать на следующем собрании предложение, всем проходящим реабилитацию пациентам отключать чат и рассылку сообщений от
– Это все конечно интересно, но все равно не пройдет. Опять задавят сторонники свободы слова и неограниченного права на информацию. Но я тебя о Попрыгунчике спрашивал? Он что решил полностью в виртуал сбежать?
– А почему нет? Ему тут нравится, а вот в реале он реально попал, прости за каламбур. Пропустил две стрелки, потерял весь бизнес, авторитет его упал ниже уровня Мертвого моря и много нехороших личностей теперь хотят добавить к его массе несовместимого с жизнью металла. Вот он и проплатил себе тюремную капсулу в самом защищенном в России месте. Глядишь, годик - другой и о нем все забудут. А сейчас ему безопаснее голым рейд босса завалить, чем просто по улице пройтись.
– И откуда у тебя все эти сведения?
– А знаешь, как много интересного бесы могут рассказать, когда думают что перед ними непись?
Мир.
– Але, баклан. Ты че ритуал не знаешь? Ману слил, денежку пожертвовал, марафет получил. Только так, а не на тихаря пакетики тырять, - учил послушник паству, как правильно богу молиться.
– Это... это ты написал?
– Ворвался в храм-палатку возмущенный жрец.
– Ты че, шеф. Я же писать не умею. Это гоблин за дурь нарисовал.(Марафет. Дурь - жарг. Наркотик)
– Я не гоблин, я хоббит, - возмутился мохнатоногий коротышка.
– Да хоть папа Карла. Он что, по пьяни буквы перепутал? Да я же его урою.
– Нет. Грамматически все правильно, но смысл...
– А что? Правильный смысл. По нашему.
– Ну, написал бы - "Да будете благословенны под ликом Смерти", или "Живое живым - мертвое мертвым", - начал припоминать Обитус самые ходовые фразы центрального храма Некроса.
– Ага. Ты еще скажи - "Бог тебя любит" и елдак драконий пририсуй, пошипастее, - заржал послушник.
– Не, а че? Фраза нормальная получилась. Не подкопаешься.
– Ладно, пусть остается, - махнул рукой жрец.
Над шатром, яркими большими буквами развивался плакат с надписью - "Бог тебя в натуре уважает!".
– --------------------------------------
– Шеф. У нас неприятности.
– Господи. Ну что еще?
– Застонал жрец.
Последние четыре недели прошли для него очень тяжело. Несмотря на то, что послушник взял на себя все организационные вопросы, Обитус чувствовал, словно попал в другой мир. В храме Смерти, в месте где отступает суета жизни и воцаряется покой и тишина, теперь звучал постоянный мат и стоял дым коромыслом. Обкуренные неписи и командующий ими новорожденный бес - казались каким то бредовым сном. Даже алтарь уже почти наполненный необходимым количеством праны не радовал глаз. А тут еще какие то "неприятности".
– Ацетон у барыг поднялся, а жвачка вообще пропала. Трава есть, а кашку бодяжить не из чего.
– Стоп, еще раз и по человечески, - оборвал послушника жрец.
– Так я и объясняю, - немного сосредоточившись начал Попрыгунчик.
– В алхимических лавках жевательный лист закончился.
– Не жевательный лист, а сушеный кишечник фиолетового слизня.
– Один хрен. А на ацетон цены взвинтили.
– Не ацетон, а слеза Омана. Вот я одного понять не могу. Если ты ни одного названия не знаешь, как тогда у меня все ингредиенты для своего зелья выманил?
– А че тут непонятного? Два обдолбанных между собой всегда общий язык найдут. Вот, помню, мы с одним япошкой, из Якудзы, переговоры вели. Вначале ни хрена не понятно было, а потом кокаинчика жахнули, вискарем заполировали и сразу друг друга поняли, хотя он по нашему ни бэ ни мэ. Но я о другом твержу. Сырье кончается, скоро толкать будет нечего. Одна радость - травы полно.
– А трава откуда?
– Деляночку засеял. Здесь она как на дрожжах растет. За неделю такие кусты вымахали, что мама не горюй.
– Где эта сволочь?
– Послышался снаружи чей то голос, и ворвавшаяся в шатер дородная дама схватила меня за ухо.
– Грабли убрала, дура еба..., - попытался возмутится я, но прикусил язык, после того как дамочка слегка потрясла мою тушку.
– Позвольте, а что тут происходит?
– Попытался возмутится Обилус.
– Что происходит?
– Еще больше взъярилась дамочка, помахивая стонущим бесом.
– Открыл притон, развел наркоманов, детей совращаешь...
От неправедных обвинений жрец только открывал рот не в силах сказать ни слова.
– Мама, мы больше не будем, - сунулись в шатер Гришка с Мишкой.
– Ты что, детям наркотики продавал?
– Возмутился жрец.
– Гадом буду. Не толкал дурь малолеткам. Я им репутацию поднимал.
– В смысле?
– Квест давал. Сгонять в лавку, купить жовки и ацетону. За это им репа, денежка и жизненный опыт. У меня Бодрость низкая, так мне что, самому по барыгам бегать? А так детям и монета на мороженное перепадет, и какое ни есть развлечение. А у вас, мамаша, они вечно по деревьям лазают. Того гляди упадут и что то сломают.
– Я сейчас тебя сломаю, - еще раз встряхнула беса женщина.
– Мишка, гляди. Мать ему ухо оторвала, - восторженно зашептал брату Гришка.
– Ага, и кровотечением дебафнуло.
Упавшая на пол тушка Попрыгунчика медленно растаяла в воздухе, оставив за собой только аккуратно сложенные старые штаны, рубаху, несколько монет и кучку пакетиков из серой бумаги.
Есть женщины в русских селениях
В народе их бабой зовут
Слона на ходу остановят
И хобот ему оторвут.