Популярность. Дневник подростка-изгоя
Шрифт:
– Смеха ради! – этот ответ для меня уже как родной.
– Что за фигня, Майя, ты превратилась в даму!
– Не все «дамы» одеваются, как в пятидесятых, – возражаю я.
– Вот именно! Ты превратилась в старую даму! Очень, очень старую! Ты выглядишь как училка! Ты могла бы сойти за близнеца мисс Томпсон! Ее близнеца! Ты вообще понимаешь, насколько это опасно?
– Почему? Кто-то посмеется надо мной или затеет драку? – дразню я.
– И то, и то! – она выразительно сопит и качает головой. – Я… я тебя совсем не узнаю!
– Ох, Кензи, – улыбаюсь я, – и я по тебе скучала.
– Ни за что не угадаешь, что я купила в Лувре! – говорит Кензи, вытаскивая из рюкзака увесистую книгу. – Здесь есть все картины, которые у них там висят. Вот, смотри, это «Мадонна в скалах» Леонардо да Винчи, – она переворачивает страницу. – И… ой, эту я помню! – говорит она. – Правда, я не понимаю, почему художник решил, что две голые женщины, щиплющие себя за грудь, будут кому-то интересны.
С ног до головы в стиле пятидесятых
– Что? – мисс Корбейл выходит в коридор. Она смотрит на меня и застывает на месте. Походит секунда, пока я не соображаю, почему у нее отвисла челюсть. Дело в моей одежде, не в картине. Сегодня я точно превзошла себя. На мне колготки, юбка хаки ниже колена, жемчуг, туфли-пилигримы, и самый шик: пастельно-желтый кардиган.
Я краснею, язык прилипает к небу, поэтому встревает Кензи:
– Скажите, ее можно спутать с учителем на замену?
– И не говори! Она выглядит профессиональнее, чем я.
О, это нехорошо. Я, получается, сделала скачок вниз по школьной шкале популярности. Учителя на замену у нас в самом-самом низу.
Я встаю пораньше, чтобы собрать все нужное для похода в церковь. Бетти Корнелл говорит, что мы должны учиться самостоятельно следить за своими вещами, так что вчера я лично занималась стиркой. Мама в восторге. Единственный минус – я усадила отличный фиолетовый шерстяной свитер до размера Наталии. Что поделать, век живи, век учись.
Для сегодняшнего церковного дебюта я останавливаю свой выбор на темно-синем платье, шляпке, перчатках, жемчуге и клатче.
Городские власти были доведены до отчаяния видом юных леди, разгуливающих по городу в коротких шортиках и замаранных «дангери» (я посмотрела значение этого слова – кажется, это означает джинсы, но я не уверена). Осознаете вы это или нет, кое-что из так называемой «неформальной» одежды обладает способностью повышать кровяное давление взрослого человека до точки кипения. Ради всего святого, проявите немного жалости к окружающим и имейте гордость. Наденьте юбку, когда отправитесь в магазин.
– Дай угадаю. Ты участвуешь в спектакле, или что-то в этом роде? – спрашивает младший брат Итана, когда мы приходим в церковь.
– Нет, просто оделась так смеха ради.
Смеха ради. Этот ответ стал моим объяснением, моим девизом, моей шаблонной фразой. Я начинаю обожать эти слова.
– Угу, – говорит он.
Итан внимательно смотрит на меня, но совсем не так, как мне бы хотелось. Так на меня частенько смотрят в последнее время.
Я спрашиваю у него, который час.
– Не знаю… Но мне нравится твоя шляпа, – широко улыбается он мне.
– Спасибо, – отвечаю я, краснея и не заботясь о том, что это будет заметно под слоем пудры.
Теперь я действительно рада, что нацепила на голову это соломенное сооружение.
Автобус сегодня сильно задержался, так что в школе мне первым делом приходится идти в учебную часть, отчитываться за опоздание. Заходит моя учительница по алгебре вместе с учительницей физкультуры. Они обсуждают какие-то тесты, но вдруг физкультурница странно смотрит на меня. Она будто она только что просмотрела одну из тех жутко жалостливых реклам приютов для животных.
Я натужно улыбаюсь, но она отворачивается. Странно.
Когда я собираюсь уходить из кабинета, она преграждает мне дорогу. Она выше меня сантиметров на тридцать, ее рыжие волосы заплетены в косы.
Физкультурница наклоняет ко мне и шепчет:
– Надеюсь, тебя не смутит, если я спрошу, какого размера ты носишь обувь?
– Простите?
– Я заметила, что туфли тебе великоваты. У меня есть ненужные, которые когда-то оставили в раздевалке после уроков.
Я опускаю взгляд на свои туфли-пилигримы. Снизу на меня таращатся пряжки. Я не понимаю, что она хочет сказать.
Мои туфли-пилигримы и колготки
– Нет, все нормально, я в порядке.
– Милая, тебе нечего стесняться. Можешь забрать туфли себе. Какой размер?
Вот черт! Она приняла меня за нищенку!
Мои щеки начинают полыхать, руки потеют. Я вытираю их об юбку.
Она закусывает нижнюю губу. Я слишком шокирована, чтобы хоть что-то сказать.
Наконец она вздыхает и качает головой.
– Я не хочу, чтобы расстраивалась из-за моего вопроса, понимаешь? Помогу, чем понадобится, дорогая.
Закрой рот, Майя, и не выпучивай глаза.
Но как бы мне ни было стыдно, я тронута таким участием и щедростью. Если кому-то когда-то понадобится пара ботинок, я надеюсь, на их пути попадется человек такой же широкой души, как она.
Но в этот момент я понимаю, что моя учительница алгебры и другие преподаватели слышали наш разговор. Так что ощущение ужаса тотчас же возвращается.
Мы с Кензи даже до конца не уверены, взаправду ли это безумие. Как такое возможно?