Популярность. Дневник подростка-изгоя
Шрифт:
– Меня зовут Майя, – говорю я с улыбкой.
Мои попытки завязать беседу не увенчались успехом, и какое-то время мы просто молчим. Хористы отчаянно машут мне руками, зазывая к себе. Я улыбаюсь и машу им в ответ. Я ценю их заботу, но если обедать с ними ежедневно, то я больше ни с кем так и не познакомлюсь.
Я уже беру рюкзак и готовлюсь отчалить в библиотеку, но неожиданно напротив меня садится усатый юноша. Мне знакомо его лицо, когда-то у нас был общий предмет.
– Еще раз привет, – я отчаянно пытаюсь вспомнить его имя. Кажется,
– Ты Майя, – заявляет он уверенно.
– А. Так, может, расскажешь о себе, – говорю я, надеясь выиграть немного времени, чтобы вспомнить его имя.
Как-там-его откидывается назад и не отвечает.
– Ладно, раз не хочешь рассказывать сам, буду задавать вопросы. Занимаешься спортом?
– Баскетбол, футбол, американский футбол, легкая атлетика.
Ого! Член «футбольной братии»! Меня ненароком перебросило на этап общения с девяткой по шкале популярности.
– Теперь мой черед спрашивать, – говорит он.
– Валяй.
– У тебя есть телефон?
– Нет, – отвечаю я. – В нашей семье мобильник есть только у мамы.
– Как и у нас, – подает голос Вето, отрываясь от рисования охваченной огнем фигуры. Футболист пристально смотрит на Вето пару секунд и говорит:
– Эй, Вето, принеси-ка мне… молока.
– Сам принеси, – огрызается Вето, но потом все же встает и направляется к напиткам.
– Так это, можно тебя спросить? – обращается он ко мне с серьезным лицом.
– Конечно.
Как его зовут? Алехандро? Абель? Адам? АДРИАНО! Точно!
Я так довольна собой, что вспомнила его имя, что чуть не пропускаю мимо ушей его вопрос.
– Хочешь как-нибудь встретиться?
Мое сердце замирает. Руки холодеют.
ЧТО?! Я не ослышалась? Ты серьезно? Это розыгрыш? Это Кензи тебя подговорила?
Я опускаю глаза и смотрю в стол. От шока у меня сейчас случится сердечный приступ, и меня придется откачивать, не иначе. Меня, ДЕВОЧКУ СУПЕР-ХОББИТА, зовет на свидание футболист!
Что ему ответить?
– Эм-м, – выдавливаю я из себя такой вот взвешенный ответ.
– Ладно, Адриано, – кричит Вето, возвращаясь. У него в руке несколько молочных пакетиков. – Я не знал, какое ты любишь, шоколадное или обычное, и если обычное, то простое или обезжиренное, так что я взял каждого по штуке, – Вето садится и смотрит поочередно на каждого из нас. – Од-на-ко, – нараспев говорит он. – Ого, Майя, как ты покраснела! Совсем как помидор!
Я хватаюсь за щеки. Они, конечно, пылают.
– Это, наверное, потому, что я всегда краснею, когда смеюсь. Вы, мальчики, такие смешные, ха-ха-ха.
– Знаешь что, Вето, – говорит Адриано. – Я передумал. Я хочу простой воды.
Вето швыряет молоко в Адриано и уходит за водой.
– Ну так что? – спрашивает Адриано.
Еще две минуты назад я не помнила, как тебя зовут, да и мои родители не разрешат мне встречаться до две тысячи никакого года.
Я сейчас в таком замешательстве, что могла бы упасть в обморок.
– Давай сперва познакомимся поближе, – оказывается лучшим, на что я способна.
Вето возвращается, и Адриано делает вид, что ничего не произошло. Я успокаиваюсь. Но разве не каждая девочка мечтает об этом? О свидании с популярным мальчиком? Так почему тогда мне так тревожно и тошно?
Сегодня из школы меня забирает папа, и мы едем к врачу. По крайней мере так я думаю до тех пор, пока мы не паркуемся у торгового центра, и папа не начинает тихонько посмеиваться. Он бросает мне мою сумку, и в ней полно сластей для похода в кино.
– Ты меня обманул.
– Не совсем, – отвечает он. – Я же доктор, так что можешь считать, что у нас «назначено».
Он со смехом открывает передо мной дверь. Вот за что я всегда любила папу, так это за то, что он всегда относится ко мне, как к леди. Бетти Корнелл осталась бы довольна его манерами, хотя едва ли ей понравилось бы, что я прогуливаю школу ради кино.
Мы с папой заходим в кинотеатр и берем билеты. Мне уже тринадцать, но я все равно держу его за руку. Мне кажется, поэтому он улыбается.
Мы замечательно проводим время. Папа не во всем похож на меня, но он прекрасный человек, с ним весело, и он всегда дает дельные советы.
Бетти Корнелл пишет: «Попробуй говорить родителям, как сильно ты их любишь. Пусть они знают, как ты ценишь то, что они делают для тебя».
– Спасибо, пап. Я тебя люблю. Он улыбается.
– И я тебя.
Сегодня в церкви устраивают продажу домашней выпечки. Там я хочу опробовать новую тактику, я задумалась о ней благодаря Бетти.
Не забывай, что твою робость окружающие могут расценить как грубость.
Я-то знаю, что со мной такое уже происходило. Франциско признался, что побаивался меня, пока я не заговорила с ним первая, и он не увидел, что на самом деле я совсем не страшная. Сегодня я не позволю такому повториться.
Придя в церковь, я улыбаюсь самой широкой своей улыбкой. Стараюсь по мере возможности быть полезной. Смеюсь вместе со взрослыми. Нарезаю десерты. Разношу подносы с угощениями для прихожан. И в конце концов мне уже не нужно притворяться дружелюбной – это выходит само собой.