Попутчик

Биел Лорен

Недавно сформировавшееся воспоминание о том, как он отдал меня этому человеку, а затем убил его, всплывает перед моим мысленным взором и противоречит каждой частичке этой сладости.

— Ты собирался позволить ему трахнуть меня, — шепчу я, опуская голову на изгиб его шеи.

— Я знаю, кролик. — Он приподнимает свои бедра, чтобы встретиться с моими. — Когда увидел, что он собирается взять то, что я хотел… — Он издает разочарованный рык. — Я никак не мог оставить его дышать. Я ни за что не мог позволить ему почувствовать тебя на своём члене, прежде

чем я почувствовал бы тебя на своем. — Он целует меня так сильно, что я начинаю хныкать. — Но теперь, когда я был внутри, никто другой никогда не войдёт в тебя, включая твоего гребаного мужа.

С его собственническими словами в моих ушах, я катаюсь на его члене и приближаюсь к оргазму. Прошло так много времени с тех пор, как я кончала во время секса. До того, как он заставил меня кончить своей рукой, прошло так много времени с тех пор, как я вообще испытывала такое удовольствие.

— Ты сжимаешься вокруг меня, — говорит он, и я знаю. Все мое тело напряжено. Чем ближе становится оргиазм, тем длиннее становятся мои стоны. — Куда кончал твой муж?

— На живот, — шепчу я.

— Ты когда-нибудь была заполнена? — он спрашивает.

Я тяжело сглатываю и качаю головой. Когда Брайс трахал меня, он, казалось, не наслаждался тем, что был внутри меня. Это было место, где он мог выразить свое разочарование, прежде чем выплеснуть его на мою кожу.

Когда таз Лекса трется о мой клитор, а его член глубоко внутри меня, я кончаю. Его руки путешествуют вниз по изгибу моего позвоночника и сжимают мою задницу.

— Ты заставляешь меня кончить, кролик. — Он сжимает мои волосы в кулак и вытягивает шею, чтобы укусить кожу на моем горле. — Я собираюсь заполнить твою киску, а затем ты скажешь мне, хочешь ли ты жить или умереть, пока моя сперма капает с тебя.

Я трепещу от его слов, и это вызывает еще больше удовольствия. Он кончает, и я чувствую, как его член дергается внутри меня. Он остается во мне, вместо того, чтобы мчаться прочь, как Брайс. Он наслаждается удовольствием, которое я получила от него, удовольствием, которое он получил от меня.

Его руки скользят по моему потному телу и снова хватают меня за голову с обеих сторон. Его прикосновения заставляют меня дрожать.

— Чего ты хочешь? — спрашивает он, голос все еще наполнен наслаждением.

Я хотела умереть, и хотя эта часть меня все еще зовет, другая часть проснулась и заглушила тот голос. Хватая его за руки, я оттаскиваю их от своей головы. Оборачивая их вокруг себя, прижимаюсь к нему грудью, внезапно чувствуя себя в два раза тяжелее. Слабость после организма давит на меня, но вес моих грехов также сокрушает меня.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — говорит он.

— Тебя, — шепчу я, принимая свой грех.

Хочу большего.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мои

мысли остаются о Селене, пока я везу нас к следующему мотелю. Мы не проехали много миль, потому что к тому времени, когда я закончил трахать ее, было уже поздно. Это было все, что я себе представлял, и оставался внутри нее так долго, как только мог. До тех пор, пока мой член твердел. Я прижимал ее горячее, потное тело к своему, позволяя ей плакать у меня на груди далеко за полночь. Я не был любителем обниматься — не в моем характере, — но мог бы остаться там с ней навсегда.

Когда мы доберемся до мотеля, понятия не имею, как она будет вести себя по отношению ко мне. Она сломалась у меня на глазах, попросила меня сделать с ней немыслимое, а потом кончила на мой член. Но по дороге в мотель она никак не намекнула мне, что чувствует. Был ли секс всего лишь мгновением, когда она почувствовала себя опустошенной и позволила мне заполнить эту пустоту? Возможно.

Во всяком случае, это не может быть чем-то большим. Я опасный охотник, а она милый маленький кролик.

Я открываю дверь в нашу комнату и захожу раньше нее. Включаю свет, и он мерцает над нашими головами. Она смотрит вокруг с гораздо меньшим отвращением, чем раньше. Думаю, она привыкает к тому, что ее отрывают от роскошного образа жизни и переселяют в номера мотеля из ада. Между нами по-прежнему нет связи. Это устаревшая статика, которую мне надоело слушать.

Она протискивается мимо меня, чтобы пройти в ванную, но я хватаю ее за руку и притягиваю к себе. Замешательство затуманивает ее глаза, когда она смотрит на меня. Выражение лица искажено чувством вины, и это бесит меня больше, чем, вероятно, должно.

— Почему ты коришь себя за то, что мы сделали? — Спрашиваю я, переплетая руки. Она вздрагивает от моего прикосновения. Я не пытаюсь причинить ей боль, но я никогда не пойму, почему ее так волнует то, что мы сделали. У людей были романы в гораздо более тяжелых обстоятельствах, и они никогда не винили себя так.

— Потому что я не была верна своему мужу. — Голос полон сожаления и пропитан чувством вины.

— Смирись с этим, кролик. — Ее сожаление — не моя проблема или ответственность. Она знала, что я сделаю с ней, и знает, что я не буду чувствовать себя плохо из-за этого. Не сейчас. Никогда. Я не жалею, что трахнул ее, и чертовски уверен, что не жалею, что дал ей силы забраться на пассажирское сиденье и продолжать ехать.

— Ты не понимаешь, — шепчет она, качая головой.

Я сжимаю ее волосы в кулак.

— Я действительно понимаю. Я сделал много дерьма, о котором должен сожалеть. И, может быть, даже сделал это на минуту. Не говори мне, что я не понимаю серьезности. Как ты думаешь, от чего я убегаю?

Слезы блестят в ее глазах.

— За что ты отбываешь пожизненное? — спрашивает она.

Я чуть не отпускаю ее волосы от этого вопроса. Я этого не ожидал. Должен был, но забыл, что она слышала между мной и Родни. Она узнала обо мне больше, чем следовало.