Попутчик
Шрифт:
— Пламя действительно было зеленым? — быстро уточнил Таррэн.
— Нет. Скорее янтарным, с зелеными сполохами по краю. Но уже перед тем, как угаснуть, оно окрасилось зеленым полностью, после чего раздался взрыв и все рухнуло. Отец хотел поехать туда, чтобы узнать, в чем дело, но Дииур запретил приближаться к пепелищу. А когда еще через день отца убила молния, маг и мне не велел рассказывать, откуда я родом.
— Янтарное? Странно… если это посмертное проклятие, то пламя должно было быть зеленым. Таррэн, я прав? — немало озадачился Элиар, но темный эльф посмотрел на него с неменьшим недоумением. — Что-то тут не вяжется, парень: или твой отец ошибся, или же там был кто-то еще… Ладно, потом разберемся, хотя я чувствую, что не врешь. Каким образом тут замешан Белик?
Юноша странно сверкнул глазами:
— Это ты у него спроси.
— Гм…
— Не знаю. Я больше никогда там не был.
— Почему? — ровно поинтересовался Таррэн. — Обычно людей тянет к родному дому, но ты туда не пошел. Что-то почувствовал? Испугался? Или просто решил забыть?
— Дииур запретил, — неохотно отозвался Литур. — Говорят, все жители Сторожек, кто видел пожар, после того как покинули деревню, в течение нескольких лет заболели и поумирали один за другим. Я специально потом выяснял, объездил окрестные города, с народом поговорил, даже в Бекровеле расспрашивал, но оказалось, что это правда — никого из Сторожек давно нет в живых. Кто погорел, кто в лесах сгинул, на кого бревно упало, кто-то утонул, а кто просто помер от старости… только я и выжил. Может, потому, что слишком долго провалялся в тот день без сознания, а может, из-за того, что отец сразу увез меня в город… не знаю. После встречи с эльфом мне почти год пришлось лежать трупом и глотать жидкую кашу, надеясь, что когда-нибудь все же смогу ходить. А когда это все же произошло, Дииур строго-настрого запретил появляться вблизи сторожи. Говорил, что след того пожара еще долго будет тянуться за нами обоими, а потом, едва я окреп, и вовсе отправил в Гиенту. На шахту, чтобы я не смог сбежать и не сунулся сюда снова.
— А теперь ты, значит, вернулся… — задумчиво обронил Танарис, жуя свежесорванную травинку. — Почему сейчас? Почему не годом раньше или позже? Что заставило тебя прийти именно в это время?
— Я же сказал — Дииур умер недавно. Но перед смертью он вызвал меня в Борреву и рассказал все, что успел передать ему отец, а еще… — Юноша неожиданно прикрыл веки, будто старательно вспоминая строгий наказ. — Еще он сказал, что прошлое иногда возвращается, если на то воля небес, что смерть не вечна, а умершие имеют свойство говорить с нами сквозь время и землю, — прошептал он. — И что, если я хочу их снова увидеть, должен вернуться к корням. Туда, где все началось…
— …и где закончится, — машинально договорил Таррэн, о чем-то напряженно размышляя. — Забавный у тебя был наставник. И еще более забавные знал словечки… Скажи, у него никогда не бывало предвидений? Не говорил ли он, что может зреть в будущее? Не упоминал о каком-нибудь… пророчестве?
Литур немного удивленно кивнул:
— Да, о пророчестве Девяти. Дииур много лет его изучал, но я только недавно узнал, что это не сказка и что амулет Изиара действительно существует. Дядюшка Дииур каким-то образом раздобыл копии на эльфийском и гномьем языках, а потом сравнивал и очень долго ругался, потому что нашел расхождения. Причем, по его словам, это было сделано намеренно. Не могу сказать точно, что там и как, но перед смертью Дииур очень сожалел, что не открыл мне глаза раньше, побоялся довериться. А еще сказал, что время нашего тысячелетия заканчивается, что амулет Изиара отдавал свою силу народам Лиары уже восемь раз, и только поэтому Граница жила. А теперь она снова слабеет, грозя выпустить на волю демонов проклятых земель. Но если на исходе третьего дня следующего месяца в Лабиринт безумия войдет лишь один темный эльф, наш мир рухнет быстрее, чем если бы туда не вошел никто.
Таррэн сильно вздрогнул и, внутренне похолодев, буквально впился в лицо глупого человечка, с такой легкостью рассуждающего на подобные темы. Откуда он мог знать такие вещи? Откуда мог знать об этом старый маг? Ведь у смертных не было копий хроник! Как он их добыл? Ни Темный, ни Светлый лес не поделились бы этими сведениями с жадными до власти людьми! Они бережно хранились в святая святых, куда был доступ лишь хранителям! И никто никогда не выносил хроники наружу! Просто потому, что это знание само по себе было слишком опасным, не говоря о том, чтобы рискнуть доверить его смертным!
— Как ты сказал? — неожиданно ласково осведомился Элиар, медленно поднявшись и обманчиво спокойно приблизившись.
Молодой воин непонимающе моргнул:
— Если в Лабиринт войдет лишь один эльф, в котором течет кровь владыки Изиара, наш мир исчезнет. Так сказал мне Дииур.
— И откуда ему это было известно? — все так же ласково уточнил светлый, нехорошо улыбаясь. — А может, твой маг и сроки указал?
— Нет, не успел, — растерянно отозвался Литур. — Только передал мне слова пророчества и сказал, что я должен отправляться в Серые пределы и искать там тех, в ком течет кровь Изиара. А бумаги, как он и велел, я сжег вместе с хижиной и погребом. Вот я и отправился, только перед этим решил все-таки заглянуть в сторожу и поклониться могиле братьев… а наткнулся на вас.
Юноша внезапно запнулся и совершенно по-новому взглянул на помрачневших людей: опытные воины в опасной близости от тропы, темный, двое светлых, Белик со своими ножами… только гнома и не хватало!
— Выходит, Дииур правду говорил?! Да? И амулет Изиара действительно существует?
— Ты слишком много знаешь! — прошипел Элиар, неуловимым движением скользнув вперед.
— Не надо, — сухо велел Таррэн. — Он сказал правду о маге и о том, что не видел текста хроник. Он не читал пророчества. Хотя бы потому, что слов, которые он произнес, там никогда не было. Я уверен, это просто одна из трактовок, причем не самая удачная. Правда, я не совсем понимаю, как такие сведения могли попасть к человеческому магу, но это уже другой вопрос. Не трогай парня, Элиар, он не лжет. К тому же мне надо узнать у него еще кое-что.
Светлый яростно выдохнул, но все-таки послушался — отступил, цедя что-то непонятное сквозь плотно сомкнутые зубы, а Литур мгновенно насторожился:
— Что именно?
— Не бойся, не о Белике, — хмыкнул Таррэн. — Он ведь запретил о себе рассказывать? Сейчас меня интересует другое: не упоминал ли отец имени того эльфа, который погиб в вашей стороже? Или рода занятий того мага, что приютил тебя после его смерти?
— Нет. Отец вообще никогда не говорил о работе, а об эльфе я случайно узнал, когда слышал его разговор с братом. Ортис считал, что это из-за него в Борреве последние пару лет стали пропадать люди, но отец велел ему закрыть рот и молить Создателя, чтобы об этом не прознал перворожденный. А потом я увидел эльфа сам и… — Литур снова помрачнел и тяжело посмотрел на Таррэна. — Как оказалось, Ортис был прав, потому что после пожара люди у нас пропадать перестали. Что же касается Дииура, то он лишь однажды проговорился, что это не настоящее его имя, но кем он был на самом деле, не имею ни малейшего понятия. Вот и все, мне больше нечего тебе сказать.
Темный эльф понимающе прикрыл веки.
— Я сожалею о твоих… потерях. Но все же рад, что сегодня ты промахнулся.
«А я — нет», — отчетливо сверкнуло в глазах юноши, но он только кивнул и снова отвернулся.
— Урантар, проверь его. Если сочтешь нужным, бери с собой. Я не стану возражать.
— Не станешь? — недоуменно посмотрели светлые.
Таррэн покачал головой:
— Нет. Нам понадобится хороший стрелок.
Дядько кивнул и поднялся, схватив оружие, а изумившийся до полной оторопи Литур пришел в себя только тогда, когда могучая фигура Стража скрылась за деревьями. Что они говорят? На самом деле возьмут с собой? Не пнут под зад и не прогонят, если он сейчас, конечно, не оплошает и докажет, что способен выдержать переход через горы?! И темный даже не станет возражать?! Не отомстит после того, как его едва не продырявили?! Да он просто святой!
Парень, кинув на эльфа благодарный взгляд, почти бегом ринулся вдогонку за Стражем, по дороге схватив свои вещи и стараясь сдержать нервное возбуждение. Он до ужаса хотел доказать, что не белоручка, что хорошо знает, как держать меч, что последние десять лет не зря носил гордое звание лучшего стрелка этих мест. Что не сдуется, как мыльный пузырь, по пути в пределы. Все выдержит, сдюжит, со всем справится и одолеет любые трудности. Пойдет куда угодно, стерпит все насмешки эльфов, даже от людей снесет пренебрежение и скептические ухмылки. Просто потому, что другого шанса доказать самому себе, что достоин подобной чести, у него больше не будет. Никогда. Но еще он желал идти на сумасшедший риск потому, что в пределы бесстрашно шел Белик — удивительно юно для своих лет выглядящий мальчишка, каким-то чудом оставшийся в живых после той роковой ночи. Пусть он и изменился, пусть стал совсем другим — не тем задорным и веселым существом с неунывающим нравом, про которого погибшие родители любили говорить «баловень судьбы». А гораздо более суровым, невероятно жестким и немного чужим человечком. Но этому была веская причина, о которой даже вспоминать было мерзко, не то что предполагать подробности произошедшей трагедии.