Шрифт:
Глава 1
Вот так бывает в жизни: едешь в поезде, хрен знает куда, проводить никому ненужный аудит, доставлять людям неудобства. Надоело! Я уже десять лет так катаюсь, дома практически не бываю, хотя дома и делать нечего. Из-за моей работы жена ушла, а ведь она так радовалась, что я нашел эту работу с вполне достойной зарплатой. Когда я приезжаю на какое-то предприятие, меня все почему-то начинают бояться, а ведь я же не страшный, просто вижу чужие ошибки и показываю их, ну и начальству тоже, а оно уже потом принимает решения. А ведь мне всего тридцать семь, молодой, даже не зажиревший, ну есть, конечно, небольшой животик, пока совсем небольшой, но на женщин даже смотреть некогда, тем более что, когда еду, вот как сейчас, начальство выкупает все купе для меня одного. А если честно, то у меня за последние полтора года после ухода жены не было женщины, даже как-то и не хотелось, я просто ушел с головой в работу. Вот и сейчас еду,
В этот момент в дверь купе постучали, пришлось открывать, а ведь просил, чтобы меня не беспокоили.
– Ну что еще надо? Просил же… – проворчал я, но все же открыл. Не хочется ругаться с проводницей, ведь ехать еще почти три дня.
В коридоре действительно была проводница, толстая баба лет шестидесяти, крикливая и слишком шустрая, а сейчас она стоит такая, типа скромная, и тихо так мне говорит:
– Простите, пожалуйста, в вагоне совсем нет свободных мест, а у вас купе свободное, а вот тут женщина, ей очень надо, едет к маме, она у нее болеет. Может, позволите ей ехать в вашем купе? Она тихая и вам не помешается.
И так по наглому запихивает мне в купе женщину, которая сразу уселась на сидение, причем на мои бумаги. Я даже ответить не успел, а проводница уже закрыла дверь, сказав: «Спасибо» и оставив меня с сидящей на моих бумагах чужой женщиной. И что прикажете мне делать? Не выгонять же ее?! Ладно, может хоть не скучно будет, пусть сидит, тем более скоро уже спать пора будет ложиться, а утром разберемся.
Я, молча, не сказав ни слова, собрал все бумаги, убрал их в портфель, сложил ноутбук, вставил наушники в уши, закрыл глаза и погрузился в мир музыки. Люблю классику, вот и сейчас у меня в наушниках звучал второй концерт Рахманинова. Когда звучит скрипка, я просто таю, может быть, я какой-то не правильный, но я не люблю всю эту новомодную попсу, в которой нет ни музыки, ни смысла. На время я даже забыл, что в купе уже не один.
Через какое-то время я почувствовал на себе ее взгляд, и от этого ощущения даже приятная музыка стала не в радость. Приоткрыв глаза совсем чуть-чуть, я посмотрел на эту женщину, надо же ее рассмотреть, ведь ехать еще долго, а она уже сняла плащ, оставшись в одной водолазке по горло и в джинсах. А она так ничего, на вид ей лет сорок, может сорок два, на лицо очень даже симпатичная, хотя уже видны проступающие морщинки у глаз. Полноватая, но не толстая, волосы стрижены под каре, темные, но не черные, грудь размера, эдак, третьего, хотя может это бюстгальтер на поролоне. Мне, кстати, не нравятся худые женщины, я считаю, что у женщины должен быть небольшой животик, а не эти фитнес-кубики. Вот у этой женщины как раз животик имелся, ровно такой, как мне нравится. Глядя на то, как она сидит, можно сказать, что бедра у нее достаточно широкие, а по тому, как натянуты спереди джинсы, немного полноватый лобок, и это очень смотрится аппетитно, хотя мне-то какая разница, мне же с ней не спать, наверняка у нее есть муж и даже дети. Ладно, все, слушаем музыку. Я снова закрыл глаза и погрузился в страну звука и некоего волшебства.
Глава 2
В ушах все стихло, концерт закончился, и звенящая тишина накрыла с головой, не оставив ни звука. Сквозь эту тишину вдруг прозвучал голос женщины и разорвал нить, связывающую меня с тишиной и умиротворением, про которую, кстати, я уже успел забыть.
– Молодой человек, можно вас попросить выйти из купе, я переоденусь, а то поздно уже и пора спать, – а голос то приятный, не грубый, таким голосом да песни петь.
Я молча вынул из ушей наушники и, даже не взглянув на нее, встал и вышел из купе вагона, прикрыв за собой дверь. А на улице действительно уже ночь, мимо проносятся одинокие фонари, никогда не понимал, зачем их ставят непонятно где и непонятно для кого. Прошло минут двадцать, а из купе никто так и не сказал мне, что можно возвращаться. Ну, сама виновата, зайду без разрешения, хотя какое может быть разрешение, это же мое купе. Открыв дверь, тихо, как тень, просачиваюсь вовнутрь. Свет уже приглушен, горит только ночник, моя незапланированная попутчица лежит на спине, прикрывшись простынкой и закрыв глаза. Я мельком на нее взглянул. Но и этого мгновения хватило, чтобы отметить, что она уже без лифчика. Грудь уменьшилась и уже не торчит. Груди просто развалились в стороны, прям как мне нравится, значит естественная, своя, без новомодных вставок.
Ладно, пора и мне укладываться. Постелил себе матрац, простынь, вторую простынку положил, чтобы ей укрыться, разделся до трусов и лег на свое место. Снова посмотрел на соседку, вроде спит, значит можно не укрываться. В купе очень тепло, проводница, как во всех поездах, перестаралась
Она даже не пыталась прикрыться, хоть и увидела, что я ее рассматриваю, она просто лежала и смотрела мне в глаза. Поезд летел в ночи, колеса стучали, а мы лежали и смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова.
Глава 3
Минуты текли как вода, а мы все лежали, глядя друг другу в глаза, а потом я сделал то, что сам от себя не ожидал. Все так же молча, я поднялся со своей полки, встал по центру купе и медленно стянул с себя трусы. Мой жезл уже бы в полной боевой готовности, торчал к потолку и мелко подрагивал. Да, мой член – это моя гордость, так как размерами и длиньше, и толще, чем среднестатистические размеры. Я постоял так несколько секунд, а моя попутчица даже не шевельнулась, просто продолжала также спокойно смотреть на меня. Я не выдержал и сделал шаг к ее полке, к ее изголовью. Она полежала еще несколько секунд, глядя снизу-вверх на моего изголодавшегося и уже готового солдата, легла на спину, взглянула мне в глаза, а потом медленно, словно раздумывая и не решаясь, села и сняла свою майку, оставшись в одних крохотных трусиках. Ее груди вывалились из майки. Да, они были не по-девичьи упругими, а по-женски отвислыми, как я их себе и представлял, и мне сразу захотелось до них дотронуться, дотронуться до темных кружков с твердыми сосками по центру.
Она опустила ноги с полки, потом встала на колени передо мной и, подняв голову вверх, посмотрела мне в глаза. Я молчал. И она, глядя мне также в глаза, просто открыла рот, куда сразу ворвался мой солдат. Ворвался в эту влажную и теплую нишу, пробуя войти, как можно глубже, и как не странно, она приняла его весь, до самого основания. Я такого ни разу не видел. Моя бывшая делала мне минет всего один раз и смогла принять только половину, а здесь целиком. Секунду помедлив и подержав мой поршень в себе, она вдруг просунула свою правую руку между моих ног, подняла ее, раздвинув слегка мои ноги, положила свою ладошку в ложбинку между моих ягодиц и начала двигать головой на моем поршне, да так, что у меня вырвался протяжный стон. Она сосала, облизывала мой ствол, вылизывала и втягивала в себя мои яички. Ей в рот умещалась вся моя мошонка, а она все надавливала и надавливала на мою ложбинку между ног, второй рукой она просто держалась за мою ногу. И в какой-то момент, когда мой жезл вновь вошел в ее ротик полностью, до самого основания, я почувствовал, как ее пальчик провалился в мою попу, причем не слегка провалился, а вошел на всю длину и не просто вошел, а начал свой танец внутри меня. Это было так неожиданно и слегка стыдно, ведь в моей попе никогда не был ничей пальчик. Мгновение и в меня вошел еще один пальчик, но я уже был не против такого действа, мне было очень приятно. А она все продолжала и продолжала насаживаться своим ротиком на мой ствол, не забывая шерудить во мне своими пальчиками, которых было уже три внутри меня. Я никогда не думал, что это может быть так приятно. Я просто улетал в небеса, но длительное воздержание и нежный незнакомый ротик сделали свое дело. Когда в мою попу вошел четвертый палец незнакомки, я разрядился мощной струей прямо ей в горло. Я думал, что мое излияние никогда не кончится. Когда все все-таки закончилось, я обнаружил, что она не пролила ни одной капли, а даже наоборот, высосала все до конца. И вот только после того, как она выпила меня до дна и выпустила изо рта моего скакуна, она подняла свой взор на меня. Когда наши глаза встретились, только тогда танец ее пальцев во мне закончился, и она аккуратно вынула свои пальчики, оставив во мне только воспоминания о том, как может быть хорошо.
Конец ознакомительного фрагмента.