Попутчики
Шрифт:
Это же тактика проведения допроса, научный, психологический подход.
Правда, в учебниках про это не пишут, а зря. Полезная вещь.
Зазвонил телефон.
– Дукалис у аппарата.
– Это Петров, привет, Толик.
– Ага, лёгок на помине.
– Слушай, совсем забыл, я мужика велел снять дежурке. У меня информация есть, что он счётчики электрические по ночам свинчивает с подъездов. Ты побеседуй с ним, можешь не колоть, я вечером приду, займусь.
– Ну, спасибо,
Дукалис повесил трубку, поправил галстук и вернулся в дежурную часть. Зайдя в камеру, он взял у задержанного и начал читать вслух: "Я чистосердечно раскаиваюсь, что на той неделе я ударил свою сожительницу Надю Смирнову, отчего она упала и умерла. Тело я спрятал в пруду за домом. Я не хотел, она напала на меня первая. Я боялся идти в милицию, долго думал, но наконец сам пришёл и написал это заявление.
Прошу смягчить мою участь".
Дукалис почесал затылок, потом равнодушно посмотрел на мужика и произнёс:
– Ну, это мы и без тебя знаем. Ты почему про счётчики не написал, а?
Тебе курс восстановления памяти повторить?
– Какие счётчики? Не понимаю… – запинаясь, забормотал мужик.
– Которые ты в парадных скручивал. Электрические.
– Да вы что? Ничего я не скручивал, клянусь. Вот Надю ударил – было, а про счётчики ничего не знаю.
– Ладно, разберёмся, сиди и вспоминай.
Дукалис захлопнул дверь камеры и ещё раз прочитал писанину. «Да, видно, шапочка – действительно хорошая штука, надо будет рискнуть на себе попробовать».
«Следователь прокуратуры Прохоров достал пистолет и прижался к дереву». Кивинов на секунду задумался, отложил книгу и взял список работников «Темпа», стоящих в очереди на машины. Фамилии, адреса. Ну, и что с ними делать? Вызывать и спрашивать: «Простите, это не вы случайно пришили Суворова, а то что-то его долго нет?» Да их всех только на судимость проверять – полгода уйдёт. А с Виктором Николаевичем что делать? В лес, что ли, отвезти, повесить на берёзу и пытать, пока не вспомнит?
Заглянул Петров.
– Андрюха, труп у нас, возможно, криминал, не поможешь?
– Сейчас иду. Далеко?
– На Стачек.
– Иди к машине, я к Соловцу зайду, может, он захочет съездить.
Возле подъезда дома-хрущёвки шумели люди. Опера прошли внутрь.
– Господи, что же творится? Где ж управу-то найти? За детей страшно.
Кивинов подошёл к дворнику, нашедшему труп, и коротко спросил:
– Где?
Тот молча указал на подвал.
– Свет там есть?
– Есть.
Петров с Кивиновым приподняли дверь-крышку и спрыгнули
Соловец остался беседовать с дворником. Лампочка на 15 ватт тускло освещала подвал.
– Лужи какие-то, и откуда только, подвал-то ведь сухой?
– Бля! Это кровь! Осторожнее, не вляпайся. Где он там?
– Вон, в углу под коробками.
Кивинов осторожно начал снимать пустые картонные коробки с тела.
– Свежак, минут сорок назад примочили, кровь даже не запеклась.
– Аккуратнее, не перепачкайся.
Запах подвальной плесени и свежей крови густо смешались в этом тесном и душном подвале. Постепенно становилось нечем дышать.
– Миша, выбей окошко, задохнёмся. Петров вышиб подвальное оконце.
– Кошмар!
Кивинов снял последнюю коробку и застыл как вкопанный.
На полу в луже крови лежало какое-то месиво, когда-то бывшее человеком. От головы осталось одно сплошное бурое пятно.
– Кто ж его так? Невероятно! Хорошо хоть сразу нашли, через неделю бы уже гнить начал.
У Кивинова зачесались ноги. Подвальные блохи. В подвал заглянул Соловец.
– Ну что там?
– Мокруха, Георгич.
– Давайте сюда, здесь кое-что есть. Петров с Кивиновым второго приглашения ждать не стали – блохи начинали подниматься выше.
– Смотрите, – сказал им Соловец, когда опера вылезли. От подвала тянулся след из кровяных капель, вверх по лестнице и на второй этаж.
Стены подъезда тоже были все в кровавых мазках.
– Пошли!
След обрывался у обшарпанной двери. Соловец нажал звонок.
Тишина. Он приложил ухо к двери и прислушался. Затем стукнул кулаком в дверь.
– Ломай!
Петров отошёл на пару шагов и, прыгнув, ударил ногой в замок.
Картонная дверь вылетела с первого удара.
Кивинов заскочил в квартиру. Петров с Соловцом следом. Кровь была повсюду – на полу, на обоях, на мебели.
– Сюда!
Кивинов опустил руку с пистолетом. В одной из комнат на тахте спокойно похрапывал мужик. В этой комнате, говоря языком протокольным, первоначальная обстановка нарушена не была. Соловец ткнул мужика.
– Вставай, вредно днём спать.
Мужик шевельнулся и приоткрыл глаза. Затем сел на тахте и почесал грудь. Наличие в квартире посторонних людей абсолютно его не удивило.
– Чего надо?
Мужику было лет тридцать, трёхдневная щетина и опухшие красные глаза говорили о том, что он сейчас в крутом запое. Под ногами перекатывались пустые флаконы жидкости для обезжиривания.
Петров не стал объяснять мужику, что именно им надо. Он схватил его за майку, вытащил в коридор и, ткнув его носом в кровь, спросил: