Попытка № 13
Шрифт:
А вот идут по улице, держась за руки двое: русский парень и чеченская девушка. Идут и смотрят друг на друга влюблёнными глазами. И улыбаются прохожие, и уступают им дорогу, а следом за ними на деревьях распускаются листья.
— Марша г1ойла! [22]
— А это что — воспоминания пациента палаты номер шесть? — ехидно спросил Женя. — Чёрт знает, какие ты сегодня сны показываешь. Один другого стоит. И что же вся эта фигня значит.
22
Счастливого
— А эта, как ты выражаешься, фигня значит очень многое, Женя. Вот так приблизительно в твоём любимом будущем, в России, будут пытаться представить межнациональные отношения в Грозном. В твоё, заметь, время. Выбирай, какой миф тебе больше нравится?
— Никакой, — автоматически ответил Женя, — что, то брехня, что это. А что, съездить в Грозный и посмотреть им нельзя что ли? Ну, как на самом деле.
— Съездить? — задумчиво повторил голос. — Могут, конечно, хоть это очень, очень непросто. Только ничего они там не увидят.
— Почему?
— Этого я не могу тебе сказать. Просто поверь.
— Ну, хорошо, посмотреть нельзя, — Женя и не думал сдаваться. — А спросить можно? У тех, кто там жил?
— Спросить можно. И спросят обязательно. Только человеческая память — хитрая штука. Один помнит только хорошее, другой — только плохое, третий — помнит всё, но говорить не хочет. А четвёртый специально врёт, и говорит только то, что сейчас выгодно. Пятый…
— А как же тогда правду узнают? — ошеломлённо спросил Женя.
— Кому она нужна, правда? — с тоской проговорил голос. — Продать её выгодно нельзя, слушать её никто не хочет. Никому она не интересна. Не правда нужна — а сенсации, страшилки и рейтинги. А, да ты еще и знаешь что это такое. Счастливчик! Живи и радуйся! Мы постараемся, кое-то изменить.
— А как же жить, без правды? — растерянно спросил Женя.
— Жить — без правды нельзя никак. А существовать — очень даже запросто.
В далёком Ванкувере Евгений Борисович ложится спать и снится ему давно покинутый, но так и не отпустивший его город. Город, где было много хорошего и не меньше плохого. Самый обычный город, который вовсе не желал быть знаменитым на весь мир, но судьба распорядилась иначе. Город, каких уже нет, и не будет никогда.
Сон № 12. Всё проходит?
Ну, вот и кончилась сессия!
Сдан наконец-то последний экзамен, хотя ещё позавчера казалось, что этого не будет никогда. Теперь можно и расслабиться. Не надо в сотый раз читать одни и те же определения и ловить себя на мысли, что с каждым разом становятся они всё более непонятными. Не надо считать дни до очередной сдачи и ужасаться, как быстро оно тает, в отличие от Эвереста книг и конспектов. Не надо, в конце концов, вставать ни свет ни заря. Кончилась сессия.
Свобода!
Женя стоял на автобусной остановке напротив института и ждал «двойку». Лёгкий снежок постепенно прикрывал белым холстом всю грозненскую грязь, ещё более поднимая настроение. Во время сессии снег не шёл ни разу, а сейчас как прорвало! Ещё немного и город преобразится — исчезнет грязь, спрячется пыль, деревья и провода расцветут белыми хлопьями и даже улыбки на лицах прохожих станут обычным явлением.
Впрочем, здесь на узком пятачке остановки, грязь сдаваться явно не собиралась. Толпы людей желающих уехать отсюда куда-нибудь в Черноречье, Старую Сунжу или посёлок Калинина каждую секунду превращали свежевыпавший снег в знаменитую грозненскую грязь. А когда они уставали, подходил новый автобус и выплёскивал новую партию невольных борцов со снегом.
Рядом толстая крикливая тётка торговала пирожками с лотка. Пирожки горячие и ароматные как всегда шли на ура — очередь из людей и собак не рассасывалась ни на секунду. Люди съедали пирожки, промасленные бумажки бросали в единственную уже переполненную урну, откуда собаки растаскивали их по всей остановке. Впрочем, большинство бросали куда угодно. Всё это стаптывалось в грязь. Рядом торговали семечками и ещё чёрт знает чем.
Сзади светился окошками старенький павильон, в котором сейчас помещалась и диспетчерская и нечто вроде закусочной. А в детстве это помещение казалось очень уютным, необыкновенным и притягивало получше любого магнита. Ведь там, у входа, стоял медведь! И не важно, что медведь был гипсовым, крашенным. Зато в лапах он держал огромное блюдо с мороженым и фруктами! Фрукты, и мороженое тоже были гипсовыми.
Медведь, уже давно не казавшийся таким огромным и здорово поистёршийся, стоял там и сейчас. Сам павильон тоже обветшал, превратился в павильончик. Внутри было страшно неуютно: никому не нужное расписание автобусов, вечно закрытое окошко диспетчерской и несколько столиков. Откуда на столиках появлялась выпивка, оставалось тайной. Частенько в павильоне можно было видеть местного сумасшедшего, знавшего, похоже, лучшие времена. Он становился посередине зала и спившимся голосом декламировал:
Счастье близко, счастье близко,Есть коньяк болгарский «Плиска».Если к другу чувства пылки —Выбей чек на две бутылки! [23]И хоть он безбожно врал — «Плиски» в этом гадюшнике отродясь не было, ему наливали. Пойло мерзкого коричневого цвета, шедшее здесь за «Портвейн».
Короче, лучшие годы павильона остались к тому времени в прошлом. От окружающего его когда-то бордюра остались одни воспоминания, столики на улицу выносили всё реже и реже. Женя даже и не знал теперь, чем там, кроме палёного вина, торгуют.
23
В. Шефнер
Если верить малолетнему предсказателю, скоро здесь всё изменится: павильон снесут, торговок выгонят, построят здание какого-то факультета — Петя путался с его названием. А сзади, в глубине будет стоять новый шикарный жилой дом. Малолетний Нострадамус уверял, что обычным людям там места не будет. Заодно уверял вредный пацан, снесут и «Челюскинцев».
Женя, стараясь не запачкать брюки, пробрался на относительно сухое место, закурил, глянул, не показался ли автобус и увидел корову. Корова стояла в самом начале Первомайской, ничего не жевала и похоже о чём-то усиленно размышляла. Да, давненько Женя уже не встречал этих предвестников поворотов своей судьбы. Выходит, что-то случится! Как не вовремя! Хотя… Честно говоря, несмотря на замечательную студенческую жизнь, чего-то всё же не хватало. Женя старался об этом не думать — потом как-нибудь. Жизнь так длинна.