Попытка говорить 2. Дорога человека
Шрифт:
– Над городом плывёт ночная тишь, и каждый шорох делается глуше…
"Душа и тело". Старые, намертво вплавленные в меня стихи. Действительно простые, да… но простота простоте, как я и говорил, рознь.
– …Закат из золотого стал, как медь, покрылись облака зелёной ржою, и телу я сказал тогда: "Ответь на всё, провозглашённое душою…"
Меня слушали внимательно. Луна – пойманная в ловушку ритмом и живым чувством. Омиш – подозревая подвох и, не находя его, подозревающая втрое сильнее.
Чёрный пёс с глазами-плошками – просто потому, что не умел быть невнимательным.
Небольшая пауза. "Подвох? Сейчас будет, сиятельная!"
– Когда же слово Бога с высоты Большой Медведицею заблестело, с вопросом: "Кто же, вопрошатель, ты?" – душа предстала предо мной и тело. На них я взоры медленно вознёс и милостиво дерзостным ответил…
Немного молчания. А потом голосом, неуклонно набирающим всё больше силы:
– Скажите мне: ужель разумен пёс,
Который воет, если месяц светел?
Ужели вам допрашивать меня -
Меня, кому единое мгновенье
Весь срок от первого земного дня
До огненного светопреставленья?
Меня, кто, словно Древо Иггдрасиль
Пророс главою семью семь вселенных
И для очей которого – как пыль
Поля земные
И поля блаженных?
Я не великий оратор. Но я тоже могу заставить свой голос греметь, давить и плющить безо всякой магии. А раскрыть до предела воображение, снять все ментальные блоки и транслировать вовне эхо собственной сути, успешно перенёсшей купание в реке смыслов и усложнившейся далеко за пределы того, что я сам могу постичь…
Пёс с глазами-плошками забился в тёмный угол, не смея даже скулить. Аватара сидела без движения, не дыша и смертельно побледнев; отблеск божественного пламени в ней мерцал, как огонёк самой обычной свечи на сквозняке.
Вернув на место ментальные блоки, но продолжая использовать ламуо, чтобы внешний смысл стихов оставался ясен, я закончил чтение негромким шёпотом:
– Я – Тот, Кто Спит, и кроет глубина
Его невыразимое прозванье.
А вы – вы только слабый отсвет сна,
Бегущего на дне Его сознанья.
Пала тишина. Которую спустя немалое время нарушил тоже я:
– Бывают мудрецы. Разум их ясен, а опыт глубок. Бывают пророки, чья прозорливость есть плод связи с чем-то большим, чем они сами. А ещё бывают Поэты. Именующие не именуемое, вроде Николая, сына Степана. Моего соотечественника, которому принадлежали эти строки.
И снова замолчал, потому что более сказать мне было нечего.
"А ведь старшего демиурга Пестроты зовут не иначе как Спящим… Тот, Кто Спит… ха!"
– Рин…
– Луна?
– Ты действительно веришь, что имеешь… тройственную природу?
– Одно из пройденных мной посвящений подарило мне понимание, что, помимо сознания чисто физического, у меня есть и второй слой сознания. Не связанный с каким-либо конкретным воплощением. Помнится, когда я это понял, то спросил себя: что, если слоёв больше? Ведь где два, там и третий, а где третий, там и четвёртый… и так далее, до неизвестных пределов. Так что в целом, как мне думается, картина такова: все существа Пестроты, Дороги Сна и других вселенных имеют природу более сложную, чем кажется большинству. Однако не все осознают свою природу даже отчасти. Например, моё сознание ограничено. И пока я это помню, у меня есть надежда…
– Надежда? На что?
– "Лишь разум мой способен в даль, до горизонта, протянуть надежды рвущуюся нить – и попытаться изменить хоть что-нибудь". Надежда осознать чуть больше. А тем самым и стать чем-то большим, чем я являюсь сейчас и здесь. Вот такая простота, Луна.
Выбравшийся из своего угла чёрный пёс шумно вздохнул. Аватара медленно кивнула.
– Разум человеков слаб, – громыхнул голос, раздавшийся как бы со всех сторон разом. – Это не особо надёжный инструмент.
– Но другого инструмента у меня нет, – мягко заметил я, – А выбрасывать инструмент, не имея ему замены, довольно глупо. Ленсаро, если не ошибаюсь?
– Не ошибаешься, маг.
Без заметного перехода вслед за голосом появилось и тело. Раза этак в два повыше человеческого. Пёс с глазами-плошками тут же подбежал к хозяину и получил свою порцию небрежной ласки.
Впрочем, если говорить о пропорциях, дело было совсем не в росте Стража Направлений и не в мелочах вроде пяти глаз, четырёхпалых рук и отчётливо синей кожи. Дело было в могуществе. А им Ленсаро был наделён в полной мере. Я мог сколько угодно надувать щёки, но сопоставлять себя с концентрированным сгустком божественной сути не мог. Разные классы, как у муравья с многометровой океанской волной. Разумной волной, замечу.
Луна вскочила и склонилась в поклоне. Я, очень стараясь не торопиться, встал, кивнул и снова сел. Ленсаро при виде такого поведения лишь усмехнулся краем рта. А я поздравил себя с верной догадкой. По-настоящему могучая сущность, да ещё часто имеющая дело с разными разумными Пестроты, действительно не страдала мелочностью.
И моего выступления с чтением стихов Страж Направлений, скорее всего, не слышал.
– С какой целью ты появился здесь, у входа в Сияющие Палаты?
– Моя основная цель – разговор с госпожой Тепелью о судьбе одного артефакта.
– А зачем ты взял с собой старшую аватару Омиш?
– Я пообещал, что доставлю ей удовольствие смотреть, как уговариваю вас пропустить меня в Сияющие Палаты.
Уважительная форма обращения соскочила с языка сама собой. Фамильярничать с Ленсаро я бы смог, но это прозвучало бы с натужной дерзостью. Так что я даже пытаться не стал.
– Ну, уговаривай.
– А это так необходимо?
– Нет. На самом деле в ту сторону я пропускаю почти всякого, кому достанет упорства и нахальства явиться к Преддверию Всех Дверей. Вы же вдобавок понравились Господину Белых Клыков. Точнее, аватара понравилась, а ты, маг…