Попытка говорить 3. Нити понимания

Нейтак Анатолий Михайлович

При миллиардных оборотах потеря пятисот миллионов для этой компании не критична. Но ущерб репутации, срыв сроков по сотням договоров, слухи (которые можно ещё и раздуть)…

Возможно, курьерской службе придётся подыскивать новую ширму.

– А кроме того, – сказал Эннеаро после паузы, – они поймали Разметчика.

– О! Славно! И кем же он оказался?

– Она. Неуловимый Разметчик, втихую отправивший на дно двадцать шесть кораблей под нашим флагом, оказалась стихийным магом воды… с прелюбопытным артефактом.

– Рин, давай оставим эту дуру в живых.

Наградой Айсу стало гневное фырканье со стороны пойманной. И мой вопрос:

– Ты забыл, сколько людей – и не только людей! – утонуло по милости "этой дуры"?

"Или ты просто устал от убийств?" Мысленное продолжение сказанной вслух фразы он предпочёл проигнорировать.

– Утонувшие всё равно не воскреснут, топи её хоть сто раз подряд.

– Пять часов назад мы резали в Бункурме невинных. По-настоящему невинных, друг мой. И они тоже не воскреснут. Но их щадить ты не предлагал. Почему надо делать исключение для этой?

– Потому что мне её жаль! – заорал Айс. Пойманная дёрнулась, вжимаясь в угол. – Потому что эта идиотка с промытыми мозгами не соображала, что творит! Потому что я надеюсь, что она, оставшись в живых, принесёт больше пользы, чем если мы тупо раскромсаем её на части в назидание таким же юным энтузиастам! Потому что я действительно устал убивать! Доволен?

– Твоим состоянием я недоволен. Ступай, займись восстановительной медитацией, что ли.

– А…

– А с этой я поговорю. Во всяком случае, убивать и калечить не стану. Иди, Айс. Если ты не сбросишь напряжение, взорвёшься. И никому уже не поможешь. Иди.

Айс развернулся и пошёл. Я бросил ему вдогонку:

"Воспользуйся пространственным карманом. Я настрою локальное ускорение времени, так что можешь релаксировать, заодно разбираясь с наследством Орронэха, хоть целый месяц".

"Вас понял, господин начальник".

"Иди ты со своими плоскими хохмами! В пространственный карман…" Через ментальную сеть до меня донеслось нечто вроде короткого смешка, и я почти успокоился. Да, нагрузка Айсу досталась ещё та, но он выдержит. Он вообще очень сильный.

Во многом – гораздо сильнее меня.

Если бы я не управлял собственной эмоциональной сферой, убирая отвращение, ужас, стыд и всё прочее… ладно, проехали.

Я перевёл взгляд на Разметчика. Та в ответ вытаращилась на меня, скрывая за напускной бравадой исступленную ненависть и всепожирающий страх. Юная энтузиастка, да уж.

С руками в крови по локоть.

– Ну? Говори, коли хотел!

– Для начала сядь за стол, – и, прежде чем последовало гордое: "Не стану я выполнять твои приказы, мразь!", – добавил:

– А то сейчас ты слишком похожа на ребёнка, поставленного в угол. Меж тем я не твой родич и не намерен тебя воспитывать… и вообще предпочитаю общение на равных.

Гневное фырканье. На сей раз в мой адрес.

– Равенство между палачом и жертвой?

– О, я очень хорошо понимаю, что в твою картину мира куда уютнее вписался бы сеанс магических пыток, совмещённый с психоломкой. Вот только я не обязан вести себя сообразно твоим представлениям о естественном порядке вещей. Потому и предлагаю сесть и поговорить.

Разметчик одарила меня очередным фырком, для разнообразия, скорее, презрительным, но из своего угла всё же вышла и даже села. На подоконник, подвинув горшок с какой-то бегонией.

Или не бегонией. В комнатных растениях я не разбираюсь совершенно.

– Итак, начнём со знакомства. Если ты станешь и дальше называть меня палачом, а я тебя – убийцей, это не особенно поможет…

– Рин! Наставник!

Это вторжение я, конечно, предвидел. И многое другое – тоже.

Фэлле Хиорм по-прежнему казалось, что она видит сон. Вот только оснований считать сон кошмарным не прибавлялось. Сначала, когда её в долю мгновения парализовали, стянули с руки Браслет, выпили до капли весь невеликий резерв и сделали ещё что-то малопонятное, похожее на мгновенный перенос в пространстве, ей всерьёз казалось, что жизнь кончена. Конечно, отомстить так, как хотелось, у неё не получилось, но несколько утешало, что немало поганых зеленокожих с их прихлебателями она всё же отправила в Ад, на долгие муки. Теперь и её тоже убьют, устроив перед смертью Ад при жизни, но потом… уж потом-то она непременно встретится с родителями и братишкой! И будет очень-очень счастлива вместе с ними.

Непременно!

Вместо этого получилось что-то совсем странное. Здоровенный взъерошенный маг с таким же здоровенным, как он сам, чёрным двуручным мечом почему-то предложил своему спутнику сохранить ей жизнь. (Эта пара, схватившая её, вообще была странной, чтобы не сказать больше: у одного – оружие, явно магическое, но никакой брони; у другого – броня, оставляющая открытой только голову, но при этом – никакого оружия, даже ножа). Бронированный усомнился. Маг с мечом выдал нечто совсем странное. Бронированный открыто признался, что они, мол, совсем недавно "резали по-настоящему невинных". Маг внезапно и страшно заорал – что-то про "идиотку с промытыми мозгами", про пользу, про усталость. А бронированный отправил его отдыхать. Как будто имел право приказывать магу. И маг пошёл. Когда бронированный пообещал, что с ней, пойманной, поговорит, а убивать и калечить не станет.

Это всё казалось таким странным, что даже слишком. У Фэлле Хиорм внезапно и сильно закружилась голова, поэтому она не очень-то противилась, когда бронированный предложил ей сесть. Правда, в пику ему села на подоконник, но всё же села. И тут в комнату ворвался ОН.

Зеленокожий. Самый настоящий. Точно такой, какими ОНИ и должны быть: с огромными глазищами на пол-лица, тонкокостный, невысокий, с чёрными, заметно отливающими всё той же омерзительной зеленью волосами.

Вот только Фэлле Хиорм почему-то никогда не думала, что зеленокожие бывают такими юными. Такими встрёпанными – ни дать, ни взять прыгучая, полная жизни птаха. В воображении Фэлле зеленокожие никогда не носили домашних штанов с чернильным пятном на левом колене, шнурованных льняных рубах и лёгких кожаных сандалий. А ещё они не таскали с собой увесистые книги и никогда, никогда, никогда не восклицали с совершенно человеческой радостью:

– Рин! Учитель!

По незнакомой девице этот странный зеленокожий едва мазнул взглядом. И всё на этом. Похоже, не счёл достойной своего внимания.

Сидя на подоконнике, Фэлле Хиорм падала в пропасть, заполненную звенящим удивлением до краёв – падала, падала, падала… и всё никак не могла упасть совсем. Бронированный, словно тоже напрочь забыв о пленнице, улыбался зеленокожему ученику, обращаясь к нему на "ты". Тот что-то говорил, нимало не утруждаясь хотя бы казаться почтительно-вежливым, зато не скупился на живое тепло, согревающее лучше всякого одеяла. Фэлле внезапно передёрнуло, как от мороза.