Попытка возврата: Попытка возврата. Всё зависит от нас. По эту сторону фронта. Основная миссия
Шрифт:
– Надо будет снаряды поискать на разбитых позициях. Да с них тол выплавить. Детонаторов у тебя хватает.
Я кивнул на его планшетку, где помимо детонаторов было еще метров пятнадцать шнура и щипцы для зажима его в гильзах. Серега даже остановился и, удивленно глядя на меня, сказал:
– Я все голову ломаю, где взрывчатку найти! Думал даже, саперов немецких поискать да на них налет сделать. А тут вон как! Ты точно шустрый малый. И головастый.
– Ну, дык! Могем кое-что.
Я пошел дальше, думая, как все-таки быстро меняется мышление человека. Уже через полгода то, что предложил, будет в порядке вещей. А сейчас даже диверсанта заставило удивиться. Правда, выплавлять ничего не пришлось. Под разбитым мостиком через овраг мы наткнулись на раскуроченную полуторку. Ее, видно, самолетом гоняли – вон, дыры видны в крыше кабины. Водила лежал тут же, уронив голову в ручей. В барахле, вывалившемся из кузова, помимо табличек «Осторожно,
Лежа в кустах и разглядывая мост, вспоминал, что мне известно про минирование таких сооружений. Вот здесь был пробел. Дядя Саша этому не учил. И во время моей службы тем более такого не было. Тут я Сухову в свое время приврал. Мосты взрывать не могу. Это же не склад рвануть или полотно железнодорожное. Тут расчет нужен. Без умения можно вагон взрывчатки извести, а толку не будет. Но Сергей уверил, что он знает свое дело. Только вот в охране заминка. Много их на него одного. Ну, тут уж я свое дело знаю. Дал гарантию, что когда он минировать будет, охрана ему не помешает.
Пошли на дело по уже проверенной схеме, в поздних сумерках. Маскируясь сначала в деревьях, потом в кустах и траве, добрались до пулеметной точки. До нее оставалось метров двадцать. Полежали, послушали. Фрицы периодически, каждые пятнадцать-двадцать минут, говорили по телефону. Непонятно только, с соседним постом или с караулкой. То есть показывали тем самым, что не спят и еще живы. Но скорее всего, просто действовали, как устав требовал. Положено через определенное время связываться, вот и названивали. Бояться-то сейчас им нечего. Что русские в таком глубоком тылу могут им целенаправленную пакость сделать, немчуре пока и в голову прийти не могло. Поэтому в остальном службу тащили из рук вон плохо. За местностью не следили, а болтали между собой. Один даже курил. Вот и хорошо… Дождавшись, когда закончится очередной сеанс связи, взяли их в ножи. Было видно, что Серега мне еще не вполне доверяет. Точнее, не мне, а моим умениям. До этого-то он слышал только слова. Поэтому пытался подстраховать, но, увидев, как я вогнал тесак своему под подбородок, – успокоился. А вот теперь цигель, цигель! Правда, пока без ай-лю-лю. Счет пошел на минуты. Диверсанту, чтобы заминировать опору, надо было минут пятнадцать-двадцать. Как раз время между звонками на пост. Пару минут уже прошло, а нам еще двух шатающихся по мосту часовых снять надо. Серега взял на себя дальнего, я ближнего. Прошло все тихо. Потом он полез куда-то под ближнюю опору, а я, зацепив все наши гранаты, на скорую руку ставил растяжки чуть дальше середины моста. Не забыл, в лучших традициях современных подлых войн, подсунуть гранаты и под трупы часовых на мосту. А потом зазвонил телефон. Биомать! Я даже подпрыгнул от неожиданности. В тишине ночи телефон трезвонил, как пожарная сирена. Добежав до него, хрипло выдохнул в трубку:
– Халле?
– Дыр быр ферфлюхте быр!
– Халле? Вас?Вас? Фу! Фу!
Подул в трубку, изображая плохую слышимость. На той стороне голос был сначала раздраженный, потом в нем стали проскакивать тревожные нотки, а потом я бросил телефон и, подхватив пулемет, в несколько прыжков добежал до опоры моста. Вовремя. Дверь караулки распахнулась, и оттуда как тараканы полезли гансы. Слышались вопли:
– Алярм! Алярм!
Будет вам сейчас алярм. Лупя короткими очередями, попытался загнать выскочивших обратно в караулку. Куда там! Ствол прыгал по металлическим перилам, и почти все уходило в молоко. Зато в ответ стреляли не в пример точнее. Банг! Банг! Банг! Несколько пуль со звоном ударили в металлические швеллеры, прямо возле головы. Фигасе, вот снайперы недоделанные, так и убить могут! Быстро поменял позицию и продолжил стрелять. А потом улегся на землю, утвердив сошки между шпалами, так как немцы уже добежали до моста. Пулеметчик с той стороны молотил как сумасшедший. Пули звякали по железу, и рикошеты уходили вверх красивым веером. Но мне было не до красоты. Вспышки своих же выстрелов настолько слепили, что я не видел ползущих немцев и стрелял почти наугад. Бах! Ага, растяжки пошли работать. Значит, немцы добрались уже почти до середины моста. Бах! Бах! Где этот долбаный Серега?! У меня лента кончается. Перезарядить уже не успеваю. И тут он, не замеченный мной, вынырнул откуда-то сбоку и, пнув по ноге, крикнул:
– Ходу!
Давно пора. Бросив пулемет, рванул назад и вбок от моста. Сергей из автомата прикрывал, а потом побежал следом. Еще через несколько секунд так рвануло, что я, кувыркаясь, упал, и уши как ватой заложило. Потом поднялся и неторопливой рысцой, оглядываясь, двинул дальше. Было плохо видно, но, похоже, что ближний пролет моста весь рухнул в воду. На той стороне еще слышались вопли разобиженных фрицев и выстрелы, но нам уже это все было глубоко по барабану.
Хорошо просто валяться на траве. Солнышко светит, птички поют. Жрать хочется… Мне последнее время постоянно хочется есть. Прогулки на свежем воздухе очень способствуют аппетиту. Неожиданно пришла мысль – а каково было партизанам? У них же львиная доля сил, наверное, уходила на поиски пропитания. И только в свободное от добычи продуктов время они занимались своими геройствами. Я смахнул с руки мураша и сел.
– Ну хоть что-то ты помнишь?
– Да помню! Пельмени помню и мясо, жаренное на железных палочках, – м-м-м… как его?
– Шашлык, – машинально подсказал Сергей и потряс головой, пытаясь понять, как вообще с таким, как я, продолжать разговор.
Он уже минут сорок пытался вести допрос, оформляя его под дружескую беседу. Достал уже. Вопросики хитрые подкидывает. А я не ловлюсь. Если б знал теперешние реалии, то на чем-нибудь уже прокололся. Но их не знаю, и поэтому ему остается только удивленно поднимать брови. А когда в ответ на очередной вопрос ляпнул, что Англия – вроде союзник Германии, Серега аж подпрыгнул. Особенно его интересовала моя подготовка. Очень диверсанта удивило, как я обычными гранатами заминировал подступы. Ведь если б не эти гранаты, нас бы смяли очень быстро. А так фрицы не могли понять, что происходит, и сбавили напор. Еще интересовало то, что когда улепетывал от моста, с ходу перескочил кучу валежника высотой метра два. Типа, как это у меня получилось? А я и сам этому удивляюсь. Даже не заметил, как перелетел, ноги сами несли.
– Попробуй вспомнить, где же ты этому научился?
– Слушай! Я имени своего не помню, а ты с меня место работы требуешь. Надоел уже. Сейчас вон провожу тебя до линии фронта, и привет!
До линии фронта было, правда, километров сто пятьдесят, но этого я уточнять не стал.
– Так ты что? Со мной к нашим не пойдешь? Сергей был удивлен и даже не скрывал этого.
– Ха! Может, я и контуженый, но не сумасшедший! Что на той стороне делать буду? Без документов и памяти? Это я сейчас тебе нужен. Поэтому нормально разговариваешь. А там сунут в кутузку и начнут жилы мотать. Я же шпион. Забыл?
Диверсант вился вокруг меня, как большая зеленая муха. Видно было, что хочет чего-то сказать и даже рот открывает, но потом передумывает. Наконец он принял решение и выдал:
– Ладно! Там видно будет. До линии фронта еще дойти надо. Дойдем, после и поговорим.
Он достал карту, и, сориентировавшись, мы пошли дальше.
По пути, в деревне, я выменял на Серегины часы продукты. На халяву нас накормить отказывались, аргументируя, мол, много таких шляется. На диверсантовы хватания за автомат пригрозили, что сейчас свистнут мужиков и те нам покажут кузькину мать. Так что с часами ему пришлось расстаться, и он долго бухтел о недобитых кулаках. Я сам, честно говоря, был несколько озадачен. До этого всегда кормили бесплатно. Наверное, хозяева жлобами оказались. А Серега объяснил, что эти области перешли к Союзу совсем недавно и крестьянство здесь темное до невозможности. Интересно, если б оно было светлым, значит, можно, тыча в нос стволом, забирать все, что понравится? Этого, конечно, вслух не сказал, а наоборот, согласными хмыками поддерживал возмущенное бурчание спутника. Потом мне надоела ходьба. Сразу после того как поскользнувшись, прыгая через ручей, потянул себе ногу. Не смертельно, но неприятно. Поэтому почесав затылок, выдал идею:
– Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, – и предложил захватить что-нибудь на колесах. К примеру – мотоцикл.
Диверсант был против, дескать – сгорим моментально. Но я настаивал, аргументируя, что в лесу можем тоже быстро спалиться. Тем более мы уже раз видели, как группу наших окруженцев немцы с собачками, почти без стрельбы, выдавили из леса и, быстро обшмонав, погнали куда-то по дороге. В общем, уломал.
Байкеров поймали достаточно просто. Положив на дорогу веревку, которую я стырил на всякий случай у прижимистых крестьян, и присыпав ее пылью, стали ждать. Сначала никого не было, потом прошла пара машин. Потом опять никого. Серега даже начал бухтеть, что зря время теряем. Но тут появились они. Немцы сидели как Рэм и Ромул на волчице, друг за другом. Из люльки торчал бидон.