Пора цветения
Шрифт:
Его губы ласкали ее легко, уверенно, спокойно. Какая-то неведомая сила подняла ее от земли, унося все выше и выше… И v нее не было ни малейшего желания возвратиться на землю.
– Я должен остановиться?
– тихо спросил он, чувствуя, что ему все трудней контролировать себя.
– О нет, - прошептала она.
– Это так хорошо.
– Обними меня.
Их губы едва соприкасались, словно мягко шепча что-то друг другу, словно ловя дыхание в тот самый миг, когда оно появлялось. Джин пробежала пальцами по его волосам - густым и теплым, а губы имели ароматный кофейный привкус. Закрыв глаза, она погрузилась в какой-то
А когда он уткнулся лицом ей в шею, она обняла его еще крепче.
– О, Майкл, - простонала Джин, трепеща от удовольствия.
– Скажи это снова, - шепнул он в ответ.
– Мое имя. Ты никогда не произносила его.
– Разве? Я говорила мысленно, по крайней мере.
– Произнеси его вслух.
– Майкл, - прошептала она снова. Он поцеловал ее на этот раз более решительно, и она не возражала. Мягко придавив ее спину к подушкам, он целовал ее закрытые глаза, бархатисто-нежные щеки с чуть заметными веснушками, полуобнаженные плечи и руки, заставляя испытывать огромное наслаждение. Переменив положение, он сильнее обхватил ее. Она откликнулась полувздохом-полустоном.
– Я не делаю тебе больно?
– Нет, нет. Мне хорошо.
Ее тело начало льнуть к нему в какой-то неосознанной потребности еще большего удовлетворения, которое начинало томить ее.
Его губы вновь прижались к ее губам, а рука скользнула к основанию шеи. Тонкая ткань платья дразнила его запястье, но он не спешил, поглаживая нежную кожу, прежде чем сдвинуть эту ткань. И лишь понемногу, как будто случайно, он наконец обнажил ее грудь.
Джин чувствовала себя переполненной сладостными ощущениями, которые вызывало каждое его прикосновение. Дыхание ее участилось. Это было так ново и необычно, так не похоже на те неуклюжие и грубые ухаживания и объятия других мужчин, что она не могла поверить в реальность происходящего. Майкл не делал ничего оскорбительного, и у нее не возникало желания оттолкнуть его. Пальцы двигались плавно, поглаживая упругую выпуклость груди. Ощущение было божественным, но уже недостаточным ни для него, ни для нее.
Майкл все ниже и ниже медленно сдвигал ткань по ее напрягшемуся телу, давая ей время возразить. Но глаза ее горели, губы приоткрылись, и, ободренный этим, он спустил платье вниз, к талии, полностью обнажив грудь.
– Вирджиния!
– прошептал он и коснулся одного из сосков.
Она вздрогнула и затаила дыхание, ошеломленная той горячей волной желания, которая пробежала от этого нежного прикосновения по всему ее телу, до самых кончиков пальцев на ногах.
– Да, - прошептала она, едва дыша, - трогай меня… трогай меня… - И взяв его руки в свои, положила к себе на грудь, отпустив их только, чтобы тут же вцепиться в его запястья, когда он начал мучительно разжигать ее жажду. Она закрыла глаза и откинула голову набок, сосредоточившись на том опьяняющем ощущении, которое исходило от его ласкающих рук. А когда он склонился и коснулся ее соска языком, она тихо застонала. Голова ее кружилась от желания, она словно вся пылала в огне, который он так умело поддерживал.
Его язык опять устремился к отвердевшему соску, слегка касаясь его снова и снова, пока он не стал почти болезненно твердым. Горячее дыхание Майкла согревало ее обнаженное тело, заставляя его трепетать, а влага, которую он оставил на соске, показалась ей жгучей. Бессознательно она
– Я хочу тебя!… - простонал он. Он попытался снять платье, и тут ей наконец удалось осознать, что же сейчас случится. Нельзя сказать, что она совсем не хотела этого, но что-то в ней встрепенулось и напряглось.
– Подожди, - выдохнула она, останавливая его руку своей.
– Извини… я не могу… Я не могу сейчас…
– Не можешь?
– спросил он хрипло, с каким-то усилием.
– Но почему?…
– Не знаю… Я не хочу… я боюсь… - Она боялась потерять себя, утратить тот контроль над собой, который все еще сохраняла, окончательно раствориться в блаженстве, принадлежа не себе, а ему. Понял ли он это? Согласится ли он с этим?
Медленно Майкл убрал руку и уткнулся лицом в подушку за ее плечом, дрожа всем телом. Когда он наконец заговорил, голос его еще срывался от напряжения:
– Тебе нечего бояться, дорогая. Я не сделаю ничего, чего бы ты не хотела.
Она пробежала пальцами по его волосам, чтобы утешить.
– Я знаю, - прошептала она.
– Это я теряю себя, когда я с тобой. Но я не могу и не хочу торопить события.
Он сел и, отвернувшись, закрыл лицо руками.
– Хорошо. Ты сама должна это решить. Я не хочу добиваться этого вымогательством и не стану торопить тебя.
Джин попыталась поправить платье. Но тонкая материя, уже смявшаяся складками, плохо слушалась ее рук. Наконец, подтянув ткань наверх и прикрыв грудь, она поднялась с кресла и прошептала:
– Теперь можешь повернуться, Майкл.
– Я не уверен, что сделаю это.
– Почему?
– Потому что все равно буду видеть тебя с обнаженной грудью…
– Я уже все прикрыла.
– Но не в моей памяти.
Он слегка улыбнулся. Потом нехотя поднялся.
– Не пойму, улыбаешься ты или хмуришься - поддразнила его она.
– Пожалуйста, выбери что-то одно.
– Я не знаю, что выбрать.
– Улыбнись.
– Но ты ведь меня отвергла!
– Нет, Майкл, - мягко сказала она.
– Это не тебя я отвергла, а себя.
– Она взглянула на него с неожиданной робостью.
– Ты ведь не думаешь, что я плохо к тебе отношусь?
– Но какие могут быть препятствия? Если мужчина и женщина чувствуют одно и то же…
Она приложила палец к его губам, боясь того, что он может сказать.
– Не надо. Пожалуйста. Я не хочу спорить.
Майкл глубоко вздохнул и обнял ее руками за талию.
– Я тоже не хочу. Это был слишком приятный вечер.
При упоминании о вечере она бросила взгляд на стол.
– Ты так и не допил кофе.
– Думаю, лучше и не надо, а то всю ночь не засну.
– Мне очень жаль.
– Прекрати! Зато я буду утром только больше тебя уважать… Ведь именно так я должен сказать, правда?
– Она кивнула, ослепленная его нежной улыбкой.
– А теперь мне лучше убраться, пока мои благие намерения опять не подверглись испытанию. Так?
Джин кивнула, чувствуя приятное прикосновение его губ к щеке; затем он повернулся и вышел за порог. Она прислушалась, представляя по звукам картину снаружи: вот дверца его машины открылась, потом захлопнулась; "скаут" заворчал, просыпаясь, загудел, когда разворачивался, и, замурлыкав ровнее, с шуршанием гравия под колесами укатил.