Пора надежд
Шрифт:
Если я хорошо сыграю свою роль, моя страсть к Шейле только подхлестнет Хью.
Да, самое лучшее для Шейлы — выйти за него замуж! Я понимал, что могу повлиять на решение этого вопроса. От меня зависит — подарить ей счастье или разрушить его.
И вот с неведомым мне дотоле жестоким сознанием своей власти я подумал о том, что могу ведь и разрушить его…
Глава 42
В МОКРОМ КОСТЮМЕ У КАМИНА
Ждать мне оставалось два дня. В течение этого бремени, где бы я ни был и с кем бы ни говорил, всеми своими помыслами, всем своим существом, каждой частицей своего тела, своего мозга я готовился к предстоящей встрече. Ощущение власти пульсировало во мне. Мысль по-прежнему работала ясно, несмотря на владевшее мной возбуждение. Все воспоминания прошлого, все надежды, вся решимость настоящего слились воедино. Каждой частицей своего существа я предавался жестокому ликованию.
Оба эти утра я заходил в контору, но всего лишь на час, чтобы договориться о необходимых вещах с Перси. В четверг следовало ожидать судебного решения по одному отложенному делу. «Значит, на следующее утро после моего разговора с Хью…» — подумал я, продолжая составлять с Перси подробную программу моей работы на ближайшее время. Февраль обещал быть очень хлопотливым.
— Дела так и сыплются! — заметил Перси.
Погода в эти дни была холодная и сырая, но я не засиживался ни в конторе, ни дома. Причиной этого было не чувство нетерпения, а избыток энергии. Меня тянуло потолкаться среди людей. Я упивался затхлым, сырым воздухом Ковент-Гардена, шепотом влюбленной парочки, сидевшей позади меня в кино, забавными гримасами какой-то возмущенной, чванливой дамы, но ум мой ни на минуту не переставал вынашивать задуманный план.
Настал второй день ожидания. Я не спеша пил вечерний чай. Хью должен был прийти в половине седьмого. По дороге домой мне надо было купить бутылку виски, но я решил, что еще успею это сделать. Большую часть дня я провел в кафе — пил чай, читал газеты. Прежде чем отправиться домой, я купил последний вечерний выпуск и прочел его от начала до конца. Шел сильный дождь, и посетители вбегали в кафе насквозь промокшие, стряхивая у дверей воду со шляп.
Когда я подходил к дому, дождь немного поутих, но все же я основательно вымок. Переодеваясь, я невольно с нежностью и в то же время с горечью вспомнил, как вот так же вымок, когда впервые приехал к Шейле. Зеркало отразило мое улыбающееся лицо. Сменив одежду, я стал готовиться к приходу Хью. Прежде всего я развел огонь в камине. Я еще не задернул занавеси, и в оконных стеклах заплясали яркие отсветы пламени. Я поставил на стол бутылку виски, графин с водой и стаканы, раскрыл коробку сигарет. Теперь наконец я задернул занавеси, отгородив комнату от внешнего мира. До прихода Хью оставалось десять минут. Я чувствовал необычайное возбуждение, прилив энергии и сил; руки у меня от волнения дрожали.
Хью опоздал на четверть часа. При его появлении я поднялся. Он улыбнулся мне сияющей улыбкой, которая так же быстро исчезла, как и появилась. «Ужасная погода», — сказал я и осведомился, не промок ли он. Хью ответил, что ему удалось найти такси, но брюки его ниже колен все же промокли. Нельзя ли посушить их перед камином? И, сев в кресло, он протянул ноги к огню. У него слабые легкие, хмуро заметил он, так что надо беречься.
Я предложив ему выпить. Сначала он отказался, затем согласился, но тут же остановил меня, сказав, что много пить не может. Он сидел, держа стакан в руках, а я стоял по другую сторону камина. От брюк Хью стал подниматься пар, и он придвинул ноги ближе к огню.
— Вы уж извините меня за то, что я заставил вас выйти из дому в такую погоду, — сказал я.
— Ничего, ведь я уже здесь!
Когда Хью не был настороже, он держался свободно и мягко.
— Как жаль, что именно сегодня, когда вам так досталось, мне придется сообщить вам досадные вещи, — сказал я.
Хью смотрел на меня, ожидая, что последует за этими словами. На лице его читалось недоумение.
— А может быть, вы предпочли бы сначала сходить куда-нибудь перекусить? — с самым невинным видом спросил я. — В таком случае лучше не начинать серьезного разговора, пока мы не вернемся. То, о чем я намерен с вами говорить, должно быть сказано наедине. Не знаю только, что сейчас творится на улице.
Я подошел к окну и приподнял занавеску. За-окном, не переставая, лил дождь.
— Но ведь наш разговор, наверно, не займет много времени? — резко заметил он, осмелев, поскольку я не смотрел на него в эту минуту. — Я вообще понятия не имею, о чем вы собираетесь со мной говорить.
Я обернулся.
— Значит, вы предпочитаете не откладывать? — спросил я.
— Пожалуй, да.
Я сел напротив Хью. От брюк его по-прежнему шел пар, и в комнате пахло сырой одеждой. Хью отвел было взгляд, но тут же снова устремил его на меня. Он терялся в догадках о том, что его ждет.
— Шейла хочет выйти за вас замуж, — начал я. — Ей хочется этого гораздо больше, чем вам.
Хью несколько раз моргнул. Мое начало, видимо, изрядно удивило его.
— Допустим, вы правы, — согласился он.
— Но вы сильно колеблетесь, — продолжал я.
— Это как сказать!
— Безусловно колеблетесь, — настаивал я. — Вы никак не можете прийти к тому или иному решению. И это вполне естественно.
— Не беспокойтесь, приду.
— Но вы отнюдь не горите желанием сделать это. У вас нет ощущения, что вы поступите правильно, женившись на Шейле. Отсюда и ваша нерешительность.
— Откуда вам известно, какие у меня ощущения?
— Мне подсказывает это тот же инстинкт, который предостерегает вас, — ответил я. — Вы чувствуете, что какие-то причины мешают вам жениться на Шейле. Вам не удается нащупать их, но вы чувствуете, что они есть.
— Ну и что же?
— Если бы вы лучше знали Шейлу, — сказал я, — вы поняли бы, что это за причины.
Нахохлившись, Хью прижался к спинке кресла.
— Вы, конечно, не беспристрастны, — пробормотал он.
— Разумеется, не беспристрастен, — согласился я. — Но я говорю правду, и вы понимаете, что я говорю правду.
— Она мне очень нравится, — заявил Хью. — Меня не интересует, что вы скажете о ней. Я сам решу, как мне быть!
Я дождался, чтобы он взглянул на меня, и тогда сказал!
— Представляете ли вы себе, каким будет ваш брак?
— Конечно, представляю.
— Разрешите, я все же открою вам одно обстоятельство. Шейла почти не чувствует физического влечения ни к вам… ни вообще к кому бы то ни было.
— Ну уж ко мне-то, во всяком случае, больше, чем к любому другому! — На этот раз в голосе Хью прозвучала уверенность.
— Вы не новичок в любовных делах, — продолжал я. — Какое же мнение у вас о Шейле?
Он не отвечал. Я повторил свой вопрос. Хью оказался упрямее, чем я ожидал, тем не менее меня переполняло радостное сознание моей власти над ним и возможности отомстить, — сознание, что я могу продиктовать свою жестокую волю. Сама по себе эта власть над ним мне была не нужна — мне важно было лишь добиться своей цели. Хью был орудием для достижения этой цели — и только. Своими безжалостными словами я мстил за годы унижений, за то, что не знал взаимной любви. Говоря с ним, я в сущности говорил с Шейлой.