Порабощенные сердца
Шрифт:
Гален встретил настороженный взгляд испанца и не отрывал своего, пока испанец не отвернулся. Не сказав ни слова, Друз отошел от товарищей, направляясь к месту, которое служило ему постелью. Сита и Фацил последовали его примеру. Гален наблюдал за ними. Когда они легли, он с трудом сел. Подтянув колени к груди и опершись на них, он заглушил жгучую боль в спине мыслями о человеке, который так далеко зашел за тонкую границу, отделяющую повиновение от бунта.
Ненависть Друза к ордовикам за время, проведенное среди них, нисколько не утихла. И это хорошо. Если план Агриколы потерпит неудачу и Гален будет вынужден бежать,
— Центурион.
Гален поднял голову и увидел перед собой огромную фигуру фракийца. В руках он держал плащ Галена.
— Если ты в состоянии выдержать прикосновение ткани к спине, тебе не помешает согреться.
Гален кивнул. Несмотря на то, что Сита очень осторожно обернул одежду вокруг него, он сжал зубы от боли, когда грубая шерсть прикоснулась к его израненному телу.
— Если ночью рубцы лопнут, я должен буду утром отмачивать ткань. Постарайся не шевелиться.
Этот совет вызвал у Галена улыбку.
— Я помню, как когда-то говорил тебе эти же слова. Тогда понадобилось шесть человек, чтобы удержать тебя, пока врач вытаскивал стрелу из твоего бедра.
Великан присел на корточки рядом с командиром, и его бородатое лицо расплылось в улыбке.
— Это было слишком близко к моему мужскому естеству. Я боялся, как бы у этого грека не соскользнул нож.
В глазах ветерана ожили воспоминания. Когда они пролетели, вместе с ними ушла и улыбка.
Он поднялся на ноги.
— Могу я что-нибудь для тебя сделать?
Гален покачал головой.
— Ты и так сделал достаточно. — Он взглянул на Фацила и Друза и тихо добавил: — Спасибо.
Сита проследил за его взглядом:
— Ты понял, да?
— Да.
Казалось, старик хотел добавить еще что-то, хотел получить подтверждение своим мыслям. Иногда одной веры было мало, чтобы заглушить возникающие у человека сомнения. Потом он мигнул и вопрошающее выражение исчезло из его глаз.
— Спи спокойно, центурион.
Гален глядел ему в спину и впервые заметил, как сгорбились его плечи. Годы давали о себе знать. Сита устал, эти беспокойные дни ослабили его здоровье, и так подточенное годами не менее, чем перенесенными битвами. И все-таки именно возраст и опыт сделали необходимым участие Руфуса Ситы в этой миссии. Он пользовался уважением и доверием товарищей, к его голосу прислушивались, его мнение уважали. И будучи одним из них, в случае необходимости он мог сказать им то, чего не мог Гален.
Гален отогнал бесполезные мысли. Его будущее и будущее его людей определялось силами, которые от него не зависели. Их судьбу определяли боги. Он тоже устал. Посмотрев в ночное небо, закрыл глаза и под негромкое похрапывание стал ждать наступления сна, который успокоит боль и освежит мозг.
Она нежно пригладила прядь прямых светлых волос, которая вечно падала ему на лоб. Завершая обычный ритуал, она укутала мехом его худые плечи и, наклонившись, поцеловала в щеку:
— Ты должен постараться уснуть.
Но в ярких глазах, смотрящих на нее, не было ни малейшего намека на сон. Слишком многое случилось сегодня, чтобы мальчик был спокоен. Именно из-за его возбужденного состояния Мирддин приказал ему ночевать здесь. Друид знал, как знала и она, что родная мать не могла ни утешить, ни приласкать мальчика.
Почти отвечая ее мыслям, Дафидд сказал:
— С ним будет все в порядке, правда, Рика?
— Конечно, — тихо уверила она. — Ты же знаешь, какой он сильный.
— И храбрый тоже?
Нежно улыбнувшись, она покорно повторила, сопровождая слова успокаивающим кивком:
— И храбрый тоже.
— Мирддин сказал, что завтра мне можно будет увидеть его.
— Так ты и сделаешь. А сейчас тебе нужно уснуть, Дафидд.
Она еще раз пригладила непокорную прядь волос и начала медленно и ритмично поглаживать его лоб, зная, что обычно это убаюкивало мальчика. Сегодня, однако, глаза его никак не закрывались. Его возбужденный взгляд не отрывался от нее. Внезапно он спросил:
— Рика… почему Балор и другие думают, что ты желала того, что с тобой случилось?
На мгновение у нее перехватило дыхание. Оцепенев, она смотрела на вопрошающее лицо мальчика, понимая, что он что-то подслушал.
— Почему ты решил, что они так думают? — спросила она, стараясь говорить спокойно.
— Они так говорили Галену. Балор даже говорил ему, что тебе это понравилось. Он сказал, что ты… — Голос задрожал, глаза наполнились слезами от замешательства и смущения. — Но ты ведь н… н… не… правда, нет?
Шепот молил об ответе, и эта мольба отозвалась в ней.
— Нет, Дафидд. Нет. Я не хотела, чтобы это случилось.
Она потянулась, заставила сесть и заключила его в объятия.
— Ты слишком мал, чтобы это понять, — беспомощно лепетала она, поглаживая его по спине и пытаясь успокоить.
— Но я хочу понять! — Он сердито поднял голову. Их взгляды встретились. — Пожалуйста, Рика.
Как могла она объяснить ребенку слухи, ходившие среди соплеменников, объяснить, что предпочла бы умереть, чем остаться в живых после насилия?
— Балор и другие думают так, потому что я осталась в живых. Они думают, что я недостаточно сопротивлялась, чтобы помешать солдатам… обидеть меня. Видишь ли, иногда лучше умереть, чем потерять честь, а то, что сделали эти люди…
— Я знаю. — Он откинулся и смотрел на нее недетскими глазами. — Я знаю, что они сделали, — повторил он. — Он делает это моей матери. Иногда ночью я слышу, как она кричит. И если огонь не погас, я могу видеть. — В голосе была не просто ненависть к отчиму. В нем слышалась обида ребенка, который не может простить матери ее измену. — Ей нравится, когда он делает это. Даже когда он делает ей больно, она просит его не останавливаться. — Он отвернулся и быстро замигал, стараясь остановить слезы.
— Дафидд… — Рика протянула руку и, положив ладонь ему на щеку, заставила взглянуть на себя. — Так и должно быть между мужем и женой. Когда ты повзрослеешь, ты поймешь это. Твоя мать не делает ничего плохого. Свадебная клятва дает мужчине право на это, и поэтому женщина не считается обесчещенной, когда он берет ее. То, что случилось со мной, — совсем другое. Они не имели права. Они взяли от меня то, что я не отдавала. Но те, кто там не был, никогда не поверят этому.
Шрамы еще не затянулись, старая боль вернулась, и Рика сделала глубокий вздох, стараясь успокоить ее.