Поражающий агент
Шрифт:
– О господи, опять! Зачем?! Куда я от тебя денусь.
– Никуда не денешься. Я не хочу, чтобы ты запомнила место, где была.
– Так при чем тут руки?! Ты же мне глаза залепил!
– Ты можешь снять пластырь.
Она промолчала, из чего я сделал вывод, что подобная мысль имела место быть.
Я выкатил «лендровер» из гаража. Посадил ее на сиденье рядом с собой. Мы тронулись.
Спустя полчаса я развязал руки и снял пластырь. Мы проезжали равнинное редколесье. Никаких опознавательных знаков, никаких поворотов, дорога себе и дорога. Даже не верилось,
Бензин заканчивался, но через несколько минут езды была заправка. Подъехали. Никаких работников ни рядом, ни в окошке не наблюдалось. Я вышел из кабины. Ну конечно, мужик спал, уронив голову на стол.
– Эй, парниша, вставай, пора деньги зарабатывать. У тебя тут что, клиентов никогда не бывает, что ли? Так надо со всей заправкой в Москву перебираться.
Мужик продрал глаза и сказал:
– По статистике в Москве каждые три секунды автомобиль переезжает одного человека. Знаете почему?
– Нет.
– Потому что автомобилей так много, что этот человек даже не успевает подняться.
Когда я вернулся к машине, Маши там не было. Ну конечно, кто б сомневался. Только куда она тут побежит, дурочка?
В двадцати метрах от бензоколонки было кафе. Закрытое. Я пошел туда. Осмотрел со всех сторон. Внутрь пробраться она никак не могла. Больше спрятаться негде. Не в лес же она побежала. Хотя почему бы и нет. Ночью? Все-таки вряд ли. Тогда что? За углом, что ли, стоит?
Я сделал шаг вперед и тут же получил сильный удар по голове. Горизонт как-то разом присел. Падая, я увидел Машу с обрезком трубы. Ай да учительница. Я все-таки сбил ее ногами, и на землю мы повалились вместе. От ее воплей я тут же пришел в себя. Вытащил пистолет. Это напугало ее, кажется, еще сильнее.
– Отпусти меня! Отпусти меня! Отпусти меня!!! – Она билась у меня в руках.
– Тихо, тихо! Да заткнись ты! – Я кое-как поднялся на ноги, встряхнул ее, и всхлипывания не то чтобы прекратились, но затихли. Еще заправщик услышит – мне это ни к чему. Хотя, наверно, решит – семейная ссора. – Послушай меня! Я отпущу тебя, отпущу!
– Пожалуйста, пожалуйста, отпусти меня сейчас!
– Я не могу, не могу! Да замолчи ты! – Я снова достал наручники. – Лезь в машину! – Когда мне удалось ее туда утрамбовать, добавил: – У меня времени мало, понимаешь?! Я не буду тебе ничего объяснять! Терпи, и все будет хорошо. – Я посмотрел на себя в зеркальце. Крови вроде не видно, но я знал, что удар был сильный и не без последствий.
Хороша девица, нечего сказать, приложила бы чуть пониже – пробила бы висок.
Еще через сорок минут, когда мы въехали в город, было уже половина двенадцатого, но это, конечно, не значило, что движение прекратилось. Снова хлынул дождь, Москва встречала нас не слишком приветливо, впрочем, на теплый прием я и не рассчитывал. Я включил «дворники» и сказал ей:
– Запомни хорошенько все, что я тебе сейчас скажу. От того, насколько ты будешь следовать моим рекомендациям, зависит твоя жизнь. Уедешь первым же поездом. Как можно дальше.
– П-поездом? – ошеломленно пролепетала она.
– Да, только поездом, ни в коем случае не самолетом.
– Куда я поеду, зачем? У меня здесь работа, дом… у меня тут все!
– Забудь об этом. Ничего этого больше не будет. Тебя больше не будет. Вот. – Я открыл бардачок, достал пакет. Тут меня сильно затошнило.
Она развернула: новый паспорт, кредитные карточки, медицинский полис, пятнадцать тысяч долларов.
– На какое-то время тебе хватит. Машину себе не покупай. Постарайся изменить внешность насколько это возможно. Обязательно перекрась волосы. Кроме Москвы есть еще один город, который закрыт для тебя.
– Ой!
– Что такое?
– У тебя… у вас кровь… течет с виска. Простите меня.
– Это не с виска. Ничего. Обойдется.
– Она сильно течет, надо перевязать. И рану зашить.
– Оставь, все равно нечем. Да и незачем внимание к себе повязкой привлекать. Там… – У меня снова помутилось в глазах. Я опять остановил машину. Перевел дух. Достал флягу, глотнул. Вроде лучше. Или нет? Наверно, рефлекс: когда достаю флягу, уже кажется лучше.
– Какой? – машинально спросила она, пряча глаза.
– Что – какой? – не понял я.
– В какой город мне нельзя?
Все– таки спросила. Значит, приняла правила игры. Поневоле, но приняла. А что ей еще остается делать?
– Адлер.
– Адлер… Чушь какая-то. То есть я не люблю, я не то чтобы… вернее, я там даже никогда не была, но… Почему Адлер и что вообще все это значит? Вся эта история? Зачем это похищение, кто ты такой? Ну почему Адлер, отвечай, слышишь!
Она вцепилась мне в рукав, пришлось снова остановить машину. И снова глотнуть.
– Адлер – потому что… Это трудно объяснить. Там жила недавно одна молодая женщина, очень похожа на тебя была…
– Жила… Ее что, больше нет?
– Да, ее убили.
– О господи! Да это же бред какой-то! Что, по всей стране отлавливают моих двойников?! Ни за что не поверю! Кому я нужна – скромная училка?!
– Ты даже не представляешь, насколько ты близка к истине. Но лучше тебе ее не знать. Садись на поезд и уезжай. Поняла?
– Поняла, – сказала она упавшим голосом.
Кажется, дошло. Слава богу.
– Но я не могу вот сразу! Мне надо хотя бы с друзьями попрощаться, на работе переговорить…
– Хватит, замолчи! Мне уже надоело с тобой возиться, дура набитая. Я могу хоть сейчас тебе пулю в лоб всадить, мне же забот меньше! Никаких контактов с родственниками, знакомыми – ни с кем. Не звони, не пиши. Не подписывайся на местную газету. Как минимум через год, если захочешь вернуться, я научу тебя, как связаться со мной. Последнюю пятницу каждого четного месяца мне можно отправить письмо. На пересечении улиц Народного Ополчения и Маршала Вершинина на трубе светофора с четной стороны домов надо нарисовать белым мелом черту не меньше двадцати сантиметров. Если на следующий день рядом появится еще одна вдвое меньше, тебе надо будет дойти до метро. Там ты увидишь обувной магазин. За полчаса до закрытия ты войдешь в него, дальше я сам тебя найду. Поняла?