Пораженные безликостью

Пушной Валерий

– Вот тебе и первое вранье, – заорал Андрюха, поднимая щит и выхватывая меч. – Ты соврал, Будорг! Никакого сигнала не надо! Ты уже завел нас в засаду, негодяй!

Прижатый Хорсом к земле, Будорг уловил момент, когда тот переключил внимание на внешнюю угрозу. Неожиданно вывернулся, вскочил, оттолкнул даконца, отчаянным ударом оглоушил ближайшего воина, схватил его меч и кинулся вглубь высоких кустов. Раппопет яростно махнул ему вслед мечом, но не достал.

Проводив из твердола двоих Спасателей с символами власти, Айдука сама приготовилась пуститься в дорогу. Несколько дней назад, когда она добралась сюда, в ее сопровождении было двести воинов. Треть из них состояла из женщин. Зато не было ни одного наемника, чем правительница

гордилась, веря в надежность даконцев. Теперь же ее сопровождение уменьшилось на пятьдесят воинов, они ушли с Малкиным и Сашкой. Конечно, этого было мало для двух отрядов, но она полагала, что основная охота врагов будет устроена на нее. А потому два малочисленных отряда Спасателей смогут быстрее и незаметнее просочиться сквозь леса и достигнуть крептола Валахи. Айдука надеялась на успех и отгоняла мысли о том, что удача давно уже от нее отвернулась. С нею осталось сто пятьдесят воинов.

Кроме того, в твердоле находилось семьдесят наемников бракута Пуватона. С ними бракут явился пять дней назад и обязан был проводить правительницу до границы управляемых им земель. Помимо того, в твердоле было еще сорок даконцев: слуги и охрана твердола. Правда, Айдука не предполагала включать их в свое сопровождение, ибо не могла оставить твердол без охранения. Управляющему твердолом, клажу Буну, настоятельно поручала защищать твердол, ибо собиралась вернуться назад.

Бун обещал усилить охранение даконцами из ближайших селений. А если учесть, что каждый даконец с детства приучается к ратному мастерству, то оставалась надежда, что твердол не будет разорен разбойниками или врагами.

Полным-полно разных событий произошло в Даконии с того времени, когда загадочным строителем, имя которого не сохранилось, был вбит первый кол в этом месте. Со дня постройки твердол пережил много лихолетий. Стало быть, и теперь ему следовало выстоять. Бун был уже немолодым, стал клажем твердола при правительнице Фуко. Она, а потом и Айдука, ценили Буна за то, что тот всегда содержал твердол в безупречном состоянии. Он расширил его пристройками, отделал внутри цветным камнем, обнес высоким частоколом, выдрессировал слуг и надежную охрану. К этому стародавнему твердолу издавна прилепилось название «Таинственный». Его прежние стены хранили не одну тайну и влекли к себе прошлым таинством. Эти стены помнили всех властителей Даконии. А окрестности слыли любимым местом отдыха правителей. Магические колодцы духов вещали о судьбах даконцев, приходящих к колодцам. Но иногда духи Судеб покидали колодцы и сами являлись к правителям, чьи судьбы влияли на судьбы многих. Твердол Таинственный хранил такие тайны. Он хорошо помнил, как часто все его двери открывались перед духами Судеб. И от властителя к властителю твердол передавал эти тайны. Айдука знала о них.

Пускаясь в путь к крептолу Валахи, она отправилась сначала в твердол Таинственный с надеждой услышать здесь духа своей Судьбы. Хотя незадолго была у магических колодцев, и духи не оттолкнули ее. Но Айдука не услыхала там, что хотела. Однако и тут также провела время вотще. Дух ее Судьбы не явился к ней. Хорошо это было или плохо, не знала, но, видимо, дух Судьбы сам выбирает время. А дух Тайны всегда неохотно, со скрипом приоткрывал доступ в хранилище Тайн.

Он все время был мизантропом, обретался отшельником и не хотел видеть даконцев. Он не любил даконцев. Они постоянно вторгались в его пределы, ворошили глубинное, пытались вытягивать на свет хранимое им под тысячью запорами, прочно сокрытое от непосвященных. Он знал тайну каждого наперед, мог посвятить в непостижимое. Но лишь изредка подпускал к хранилищу тех, чьи нынешние тайны были связаны с тайнами прошлого. Впрочем, обижаться на него Айдука не могла, ибо тайна Предсказанного стала для нее явью здесь, а тайна пророчества стала тут надеждой на спасение.

Внутри палисада по ночам всегда горело множество факелов, обливая светом двор. Но сейчас факелы тускло освещали только углы периметра твердола. Лишних огней не зажигали по требованию правительницы, дабы дать отрядам с символами незаметно выскользнуть за ворота. Для этого

достаточно было бледного света Ночного Светила. У ворот происходила последняя суета сборов. Властительница ждала, когда из конюшни выведут ее любимую лошадь Вандупалиму. На Айдуке было воинское снаряжение, оно ничем не отличалось от облачения остальных воинов. И только одно указывало на правительницу Даконии, это свисающая с шеи крупная витая цепь Парвавеллы. Цепь Парвавеллы была неизменным атрибутом снаряжения Айдуки. Шепот даконцев разносил молву, что эту цепь на шею Айдуке надел дух Парвавеллы, когда Айдука еще не была властительницей Даконии и даже не помышляла об этом. Но дух Парвавеллы предрек ей, что она станет правительницей, что цепь защитит ее, когда потребуется. Потому с момента получения символов высшей власти частью доспехов Айдуки стала цепь Парвавеллы на ее шее. Давным-давно, при своей жизни, Парвавелла прославилась изготовлением магических амулетов. Своими заговорами она делала талисманы необычными.

К сожалению, после смерти Парвавеллы сохранилась небольшая часть ее изделий, но сохранившиеся амулеты имели неодолимую силу. Все они были известны даконцам. О некоторых из них даконцы мечтали, но некоторых страшно боялись. Эти амулеты нельзя было купить или продать. Даконцы получали их от духа Парвавеллы. Амулет мог неожиданно появиться у любого даконца и дать силу или принести смерть. Цепь Парвавеллы, по преданию, была талисманом силы, однако как проявлялась эта сила, никто не знал. Не знала этого и Айдука. Голова правительницы обреталась под кожаным шлемом, ее движения в темноте были несуетными, и голос – спокойным.

Воины Айдуки выстроились в походный порядок вдоль частокола. Ждали опаздывающих, странно нерасторопных наемников бракута Пуватона. Да и сам бракут все еще не появился среди сгрудившейся свиты. Это не вызывало у правительницы подозрения, но была досада, что сборы непростительно затянулись. Айдука прохаживалась вдоль слабо освещенной стены твердола, поблизости от свиты, когда из темноты внезапно перед нею возник клаж Бун. Она даже вздрогнула, хотя последнее время научилась реагировать хладнокровно на любую неожиданность. На плечах у Буна была длинная накидка, цвет которой в темноте невозможно определить, но Айдука знала, что накидка имела темно-зеленый тон, с красно-синей вышивкой в виде птичьего пера на левой груди – знака клажа. Бун низко, в пояс поклонился властительнице, придвинулся в поклоне ближе дозволенного. Айдука удивленно услыхала снизу негромкий шепот клажа:

– Правительница, тебе угрожает опасность. Об этом должны услышать только твои уши, – голова Буна с редкими длинными волосами чуть приподнялась, сизые волосы в ночном свете были темно-серыми.

– Ты о чем, Бун? – голос правительницы прозвучал так же тихо, с недоумением, и она отошла с клажем дальше от свиты.

– Я только что случайно оказался тайным свидетелем разговора между бракутом Пуватоном и твоим Главным хранителем символов, канганом Лурифом, – прошептал Бун, опасливо крутя головой.

Машинально Айдука тоже повела головой: свита стояла на прежнем месте. Ночное Светило проливало слабый свет на всех. Но кангана Лурифа среди свиты не было. А клаж Бун уже поспешно вполголоса рассказывал ей, как вернулся в твердол за целебными настоями для Айдуки, чтобы в пути правительница черпала из них дополнительные силы. И в проходе между залами задержался, уловив из гостевого зала голос Пуватона.

И то, что услыхал, поразило, как отравленной стрелой. Голос Пуватона произносил:

– Все идет, как задумал правитель Инуфрон.

– Инуфрон еще не правитель, – раздался второй приглушенный голос. Клаж Бун узнал Главного хранителя символов высшей власти Даконии, кангана Лурифа.

– Скоро будет, – уверенно снова прозвучал голос бракута. – Айдука отправила первый символ прямо в руки бракуту Цулу. Я позаботился, чтобы тот уже ждал. Надеюсь, символ скоро окажется в руках Инуфрона.

– У Предсказанного сила магов, – напомнил предостерегающий голос Лурифа. – Я не завидую Цулу, как бы Спасатель не снес ему голову с плеч, тогда у Инуфрона вместо символа окажется голова Цула.