Порезы
Шрифт:
Альберт сунул руку в карман джинсов и вытащил выкидной нож. Он положил его в карман куртки.
Сердце колотилось так сильно, что он чувствовал себя больным. Во рту пересохло. Он подошел к раковине, пустил из крана воду, и зачерпнув немного в ладонь, сделал глоток.
Затем, вытерев руки, он прошел через открытую кухонную дверь в обеденный зал. Там было пусто и темно. Лишь через открытую в дальнем ее конце дверь просачивался бледный свет. Держа левую руку в кармане куртки, он направился к свету.
Над
Он остановился на выходе из обеденного зала. Слева располагалась входная дверь в дом, справа лестница. Непосредственно перед ним находилась гостиная. Он шагнул вперед.
Родители девушки сидели на диване перед телевизором. Хоть на часах еще не было даже девяти, они были одеты так, словно готовились ко сну. На мужчине были пижама и халат. На женщине халат и ночная рубашка. Даже с закрученными в бигуди волосами она выглядела симпатично. Чуть более взрослая копия собственной дочери.
Увидев Альберта, они оба улыбнулись. Мужчина встал.
– Шарлин спустится через минуту, - сказал он.
– Я ее отец.
– Я Билли Джонс, - сказал Альберт, подойдя к мужчине.
Тот был крупным - более шести футов в высоту, с широкими плечами и грузным лицом с выпирающей челюстью. Он протянул руку.
Альберт потянулся к руке, и, схватившись за ту, резко дернул на себя и подался вперед, освобождая левую руку из кармана парки. Взмахнув сжатым в ней выкидным ножом, он пропорол на горле мужчины глубокую рану. А затем, сжав другую руку в кулак, четыре раза резко и сильно ударил по лицу.
Женщина закричала.
Альберт толкнул мужчину на нее. А затем схватил с кофейного столика пепельницу и замахнулся. Как только он ударил ее по голове, крик прекратился. Пепельница, сделанная из толстого стекла, осталась целой.
Прежде, чем она раскололась, Альберт успел ударить еще два раза.
Тяжело дыша, он отступил назад.
Женщина лежала на диване. Ее рот был раскрыт, а окровавленная бигуди свисала над одним из закрытых глаз.
На лестнице послышались шаги.
– Шарлин!
– Закричал Билли.
– Скорее сюда!
Перешагнув через ее отца, он уселся на спинке дивана и перекинул ногу через голову матери. Разведя колени в стороны, он разместил ее голову прямо напротив своего паха. А затем прижал к горлу лезвие ножа.
– Шарлиииин!
– Пропел он дразнящим тоном.
– Скорее сюдаааа!
Она спустилась с лестницы.
– У меня для тебя сюрприз, - сказал Альберт.
Она ворвалась в гостиную, увидела своих родителей и резко остановилась.
– Быстро иди сюда или я перережу твоей матери горло.
Шарлин шагнула вперед. В ее взгляде читалась лишь пустота, словно мысли витали где-то далеко.
– Отлично. Теперь стой, где стоишь.
Она остановилась в центре гостиной.
– Замечательно. Теперь снимай одежду. Всю. До ниточки.
14. Следующим утром
Будильник громко зазвонил. Перевернувшись на кровати, Альберт схватил его, и, нащупав пальцами пластиковый рычажок, выключил тот.
Тишина.
Он посмотрел на часы.
7:25.
Откинув одеяло, он тут-же почувствовал прохладу утреннего воздуха. Он подошел к шкафу и нашел в нем старенький фланелевый халат. Скорее всего, это был халат отца, который он носил не один год, прежде чем купить новый, тот самый, что был на нем вчера вечером. Рукава были настолько длинными, что практически скрывали пальцы Альберта. Он подвернул их, после чего направился в спальню Шарлин.
Мать лежала в том же положении, в котором он ее и оставил: лицом вниз, туго привязанная каждой рукой и ногой к ножкам односпальной кровати.
– Ну, как прошла ночь?
– Спросил он.
Она застонала.
– Сейчас я отклею ленту, но если ты закричишь, мне придется убить и тебя и Шарлин. Ясно?
Она кивнула.
Альберт приподнял с подушки ее голову, повернул лицом к себе и сорвал с губ клейкую ленту. Она тяжело задышала, глотая воздух, но не произнесла ни слова.
– Скажи: "Доброе утро".
Она продолжала молчать.
– Скажи это.
– Он постучал костяшками пальцев по покрытым корочкой запекшейся крови волосам на ее голове. Она дернулась, натянув веревки.
– Доброе утро, - пробормотала она.
– А повеселее?
– Доброе утро.
– Так-то лучше.
– Он положил руки ей на спину. Кожа на ощупь была холодной, словно лед.
– И еще разок.
– Доброе утро.
– Для твоего мужа Майка это утро выдалось не очень-то добрым.
– Он встал на колени и посмотрел на ее лицо. Ему был виден только один глаз. Тот моргнул и на переносицу скатилась слеза.
– Майк заболел гриппом.
– Ты убил его.
– Нет, он заболел гриппом. Очень, очень тяжелый случай. Теперь проваляется, наверное, до конца недели.
– Ты убил его.
Альберт открыл валяющийся на полу рядом с телефоном бумажник и вытащил из него визитную карточку. "Майк Аберкомб, Менеджер "Одежда Плюс"", было написано на ней. Ниже значился адрес и номер телефона.
– Когда он опаздывает или болеет ты звонишь по этому номеру?
– Он звонит сам. Я никогда этого не делаю.
– Понимаю. Но не кажется ли тебе, что сегодня он слишком болен, чтобы позвонить самому? Во сколько он обычно звонит?
– В восемь тридцать.