Порно
Шрифт:
— Не знаю, как тебе это удалось, Саймон.
— Я просто послал демокопию, — говорю я. Судя по его взгляду, он уверен, что тут явно не обошлось без Миза с его связями. Ну и ладно, пусть думает, что хочет.
Рентон пожимает плечами и расплывается в довольной улыбке.
— Ну что ж, пока что все было по-твоему, и получалось вполне неплохо, — говорит он, снова перечитывая письмо. — Полноценный показ на Каннском фестивале порнографического кино. Это круто, с какой стороны ни глянь.
В обычных условиях лесть — это лучший бальзам для эго, но когда этот бальзам льется из уст Рентона, невольно ловишь себя на том, что ожидаешь удара по почкам. Мы обсуждаем, как должен выглядеть наш сайт www.sevenrides.com и что мы там разместим. Однако моя основная цель — убедиться, что у нас есть продукт на продажу. Это значит, что кому-то придется сидеть на складе в Амстердаме и раскладывать кассеты по коробкам. И я знаю только одного человека, который вечно твердит, что у него масса дел в Даме.
Так что мы снова едем в Голландию, но сидеть целыми днями на складе и выполнять идиотскую работу — удовольствие очень сомнительное. Меня начинают мучить приступы клаустрофобии. По возвращении в Эдинбург я понимаю, что мне нужно хоть пару часов провести в Банях Порти, так что я скрепя сердце беру такси прямо до места. Рентой доезжает со мной до центра и неохотно отдает мне десятку.
И вот я сижу в теплой ванне с джакузи и думаю: вот чего мне не хватало в Лондоне последние десять лет. Да, именно, ванны в Банях Порти. Непосвященному не понять этого состояния полутранса, в которое ты погружаешься здесь. Сауна или турецкая баня — это совсем не то. Ни с чем не сравнимая старая школа, огромный резервуар в стиле Жюля Верна, со всеми этими циферками, клапанами и трубами. В общем, здесь замечательно.
Я думаю, что именно в таком блаженно-расслабленном состоянии и нужно сообщать людям хорошие новости, поэтому я вылезаю из ванны и, обмотавшись полотенцем, иду к шкафчику и достаю мобильник. Ловит здесь хорошо, пусть даже и в помещении. Я звоню всем, кого могу вспомнить, и рассказываю им о том, что нас выбрали для показа в Каннах. Никки кричит от радости, Биррел особого восторга не выражает, такое впечатление, что я сообщил ему, что десятилетний срок, который он только что получил, скостили на пару месяцев. Терри реагирует в своей обычной манере:
— Канны ждут. Француженки и прочие шикарные бабы.
Я отправляюсь в Лейт, нужно проверить, как там дела в пабе. Мне уже почти удается проскользнуть к себе в кабинет, чтобы проверить почту «Бананацурри», но тут меня отлавливает Мораг. Ее безумные глаза под свеженькой перманентной завивкой заставляют меня застыть в удивлении.
— Мо. Ты подстриглась. Тебе идет, — улыбаюсь я.
Но Мо как-то не радуется, кажется, мои чары на нее не действуют.
— Да фиг с ней, с прической. Тут приходил человек из «Вечерних новостей». Спрашивал про тебя, спрашивал, знаю ли я, что на втором этаже снимаетца порнуха, и все такое.
— И что ты сказала?
— Я сказала, что я ни хрена не знаю, — отвечает она, качая головой.
Мораг нас не заложит, в этом я совершенно уверен.
— Спасибо, Мо. Чего, интересно, они до нас докопались? Если этот урод придет еще раз, скажи мне. Я пристрелю его, а потом сожгу его дом. — Я выплевываю эту фразу прямо в ее изумленное лицо.
И я почти уже собираюсь сбежать наверх, но тут эта старая корова опять начинает ныть:
— Ты должен больше мне помогать, Саймон, я одна не справляюсь. Али поехала в больницу, с ее мужиком что-то случилось.
— С кем, с Уродом?!
— Ага.
— А что случилось?
— Не знаю, но дела, кажись, совсем хреновы.
— Ладно, дай мне пять, — говорю я, ощущая странное беспокойство по поводу Мерфи. То есть мы уже, разумеется, не лучшие кореша, но я все равно не желаю ему зла. Я поднимаюсь по лестнице, помахав Мо рукой.
— Нужно почту проверить.
— Пола вернулась из Испании, спрашивает, как дела. Я говорю ей, што все нормально, но она моя подруга, и я не буду тебя прикрывать перед ней, Саймон. Я не буду врать Поле.
Я резко замираю на месте.
— Ты о чем?
— Ну, этот мистер Крессвелл с пивоваренного завода, приятный человек, говорит, што ты не заплатил ему за прошлую неделю. Я сказала ему, што ты вернешься и все прояснишь.
Я обдумываю услышанное и только потом отвечаю Мо:
— Крессвелл — паникер, корпоративный человек. Он не понимает, что бизнес базируется на кредитах и движении наличности. Он просто сидит в своем замечательном офисе в Фаунтенбридж и делает вид, что он прекрасно разбирается в бизнесе. Если он проведет один день в забое, у него не выдержит сердце. Я с ним поговорю, — пафосно заявляю я и поднимаюсь-таки в офис, чтобы проверить почту до открытия бара.
Я созываю общий сбор, вечером, в пабе. Хер знает, зачем мне это надо, может быть, чтобы они не расслаблялись. Я временно вывожу из игры Форрестера, если они с Рентоном вновь окажутся в одном помещении, могут возникнуть проблемы. Разумеется, Рентой не приезжает. Вваливаются Рэб и Терри, который прямо с порога начинает просить денег. Бля, свихнулись все, что ли, на этих бабках. Они меня за кого принимают? Это все сука Рентой, бля буду, небось всех обзвонил и проебал всем мозги.
— Извини, Тер, временные финансовые трудности, короче говоря, бабок нет и не будет.
— То есть вот так вот, за все, што я сделал, я ни хера не получу?
— Ты не получаешь процентов от прибыли, Терри, — объясняю я. — Тебе заплатили как актеру, точнее — как ебарю. А я разруливал все остальное.
— Ну-ну, — говорит он с усмешкой, от которой мне становится не по себе. — Значит так вот все, ладно.
С Терри приятно работать. На определенном этапе. Из-за его не слабеющего энтузиазма. Отсутствие амбиций означает, что он никогда не сделает карьеру в этой индустрии. Ты из кожи вон лезешь, чтобы дать им возможность расти и учиться. А все остальное зависит только от них. Но он хорошо это понял. Слишком хорошо.
— У нас проблема. Мы все не сможем поехать в Канны, слишком дорого получается. Так что еду я, Никки, Мел и Кертис. Наши таланты. А, и еще Рентой. Он нужен мне для решения деловых вопросов. Остальные? Остальные в пролете.
— Я в любом случае не смог бы поехать, — заявляет Рэб. — У меня ребенок, учеба и все такое.
Терри резко встает и идет к выходу.
— Тез, — кричу я ему вдогонку.
Он оборачивается ко мне и говорит:
— Какого хуя мне тут делать, если бабок мне не платят и в Канны я тоже не еду? — Честно говоря, я не могу так вот с ходу придумать ни одной причины, поэтому молчу, а он продолжает: — Не хер тратить зря время. Я еду в больницу навестить Урода, — и он уходит.