Порно
Шрифт:
Толпа престарелых и не очень престарелых мужиков входит в бар, они начинают рассаживаться. Почти все садятся на стулья, что стоят в ряд напротив экрана. Атмосфера похожа на напряжение на стадионе перед футбольным матчем. Знакомства, шутки и выпивка, пока девица с недружелюбным лицом собирает с них деньги. Терри кричит этому коренастому существу, которое вызывает у меня смутное беспокойство:
— Джина, закрой там шторы, што ли.
Она мрачно косится на него, явно хочет что-то сказать, но в последний момент раздумывает.
Начинается шоу. Фильм явно снимался на дешевое цифровое видео; одна камера, никакого монтажа, только один объектив ездит взад-вперед. Камера, судя по всему, стоит на штативе, этим объясняется статичная картинка: это просто изображение того, как люди ебутся, а отнюдь не попытка создать настоящий фильм. Качество картинки нормальное, вполне можно понять, что Терри ебет эту самую Джину, на той самой барной стойке, за которой сегодня разливают напитки.
— Ага, я в этом году чуток похудел, — шепчет мне Терри, он явно доволен этим обстоятельством и похлопывает себя по бокам, судя по всему, демонстрируя мне свою похудевшую тушку. Я оборачиваюсь к нему, чтобы глянуть, но тут на экране появляется еще одна девушка. — Мелани, — шепчет мне Терри. Он кивает на барную стойку, и я понимаю, что это барменша. На экране она выглядит совершенно по-другому: она действительно сексуальная. Теперь Джина делает ей куннилингус. Кто-то из зрителей отпускает комментарий по этому поводу, некоторые смеются, и Мелани застенчиво улыбается, но тут же раздается шиканье. Опять воцаряется тишина, слышно только тяжелое дыхание, отдельные комментарии и едва различимый шепот Терри: «давай», «да» и «вот так вот, куколка». На экране появляется какая-то блондинка, он ее лижет, а она у него отсасывает. Потом он валит ее на диван и вставляет ей сзади. Она смотрит прямо в камеру, ее большие груди раскачиваются в такт его движениям. Потом мы видим голову Терри у нее за плечом, он тоже смотрит в камеру, подмигивает нам и говорит что-то вроде: «Вкус жизни». — Урсула, шведка, — объясняет он мне громким шепотом, — или датчанка… не важно, но зато сиськи какие — умереть и не встать. И страсть как любит ебаться. — По мере того как в кадре появляются другие актеры, Терри поясняет: — Крейг… мой хороший приятель. Высококлассный ебарь. Не сказать чтобы очень техничный, но ебется с душой. Ронни… вот кто действительно мог бы представить Шотландию на чемпионате мира по этому делу…
Фильм заканчивается групповухой, и качество картинки становится хуже. Временами видны только какие-то размытые розовые пятна. Потом камера отъезжает, и на заднем плане мы видим, как Джина нюхает кокс, видимо, секс ей наскучил. Фильм явно нуждается в монтаже, и мне очень хочется сказать об этом Терри, но он чувствует, что зрители заскучали, берет пульт и вырубает видик.
— И это все о нас, ребяты, — улыбается он.
После шоу я треплюсь с Рэбом у бара, спрашиваю у него, сколько времени это все продолжается. Он уже готов ответить, но тут ко мне подкрадывается Терри и спрашивает:
— Ну и как тебе?
— Дилетанты, — отвечаю я, несколько громче и развязнее, чем хотелось бы мне самой, и откидываю волосы назад. Мне слегка не по себе, потому что мне кажется, Джина слышала мою реплику и у нее в глазах промелькнул холод.
— А ты што, можешь сделать лучше? — спрашивает Терри. Я пристально смотрю на него.
— Да.
Он закатывает глаза и корябает на подставке для пива номер телефона.
— В любое время, куколка. В любое время, — мягко говорит он.
— Ловлю на слове, — говорю я, к явному неудовольствию Рэба, который или слышал наш разговор, или просто уловил суть.
Только теперь я замечаю двух других ребят из фильма, Крей-га и Ронни. Крейг — тощий, нервный, дымит как паровоз, у него модная прическа и светло-каштановые волосы, Ронни — расслабленный парень с тонкими прямыми волосами и идиотской ухмылкой на лице, такой же, какая была у него и в фильме. Кстати, в жизни он толще, чем на экране.
Потом подходит эта скандинавка, Урсула, и Терри нас знакомит. От нее так и веет арктическим холодом, хотя она и старается держаться дружелюбно — на мой взгляд, даже слишком. Урсула не так хороша вживую, как на экране; черты у нее слишком резкие и в то же время какие-то одутловатые — она немного похожа на тролля. Она предлагает принести мне выпить, вечеринка, похоже, только начинается, но я извиняюсь и направляюсь домой. Вполне могло бы произойти что-нибудь интересное, но что-то во взгляде Терри мне подсказывает, что было бы неправильно открывать все карты сразу. Он подождет. Они все подождут. И, кроме того, мне надо закончить эссе.
Я возвращаюсь домой и вижу, что Лорен еще не легла; они болтают с Дианой, которая привезла свои вещи. Лорен, похоже, и вправду обиделась на меня, что я умотала развлекаться и не осталась помочь, или встретить Диану, или что там еще. Да, она жутко на меня злится, что я пошла на этот сеанс порнушки, но я вижу, что она умирает от любопытства, что там и как.
— Привет, Диана! Извини, мне нужно было уйти, — говорю я с порога.
Диана, кажется, не имеет ничего против. Она очень классная и симпатичная. Привлекательная молодая женщина, должно быть, моя ровесница; у нее густые роскошные черные волосы до плеч, подвязанные синей лентой. Глаза полны жизни, взгляд цепкий и пристальный. Лукавые губы и озорная улыбка, которая полностью преображает ее лицо. Фигурка достаточно ладная, стройная. На ней — синий свитер, синие джинсы и кроссовки.
— Развлекаться ходила? — спрашивает она с местным акцентом.
— Да, в один паб, на сеанс любительской порнушки.
Я вижу, как Лорен краснеет от смущения, и когда она говорит: «Нам вовсе не обязательно это знать, Никки», это звучит как-то жалко, как будто она девочка-школьница, которая стремится казаться взрослой, но ничего у нее не выходит.
— Что-нибудь стоящее? — спрашивает Диана, к вящему ужасу Лорен, совершенно спокойно.
— На самом деле не так уж и плохо. Я ходила туда с приятелем Лорен, — говорю я.
— Никакой он мне не приятель! Он такой же мой, как и твой! — Она говорит слишком громко, и сама это понимает, и следующую фразу произносит уже не с такой горячностью: — Это просто знакомый парень, с нашего курса.
— Это интересно, — говорит Диана. — Я сейчас провожу исследование для своей кандидатской по психологии работников секс-индустрии. Ну, знаете, проститутки, танцовщицы пип-шоу, стриптизерши, секс по телефону, массажистки в маленьких салонах, служба эскорта и все такое.
— Ну и как идет дело?
— Трудно найти людей, которые захотели бы говорить об этом.
Я улыбаюсь:
— Тут я тебе помогу.
— Супер, — отвечает она, и мы договариваемся как-нибудь посидеть-попиздеть о моей работе в сауне, завтра вечером у меня как раз смена. Я иду к себе в комнату, полупьяная, включаю комп и пытаюсь читать свое эссе для МакКлаймонта. Прочитав пару страниц, я натыкаюсь на фразу, которая вызывает у меня приступ неудержимого смеха: «Нельзя не отметить тот факт, что шотландцы-кочевники обогащали культуру любого общества, с которым вступали в контакт». Редкий идиотизм. Но это все — для МакКлаймонта, пусть порадуется. Разумеется, я не стану упоминать об их роли в рабстве, расизме и учреждении ку-клукс-клана. Еще через пару страниц глаза у меня наливаются тяжестью, и меня буквально относит к кровати, и я как бы качаюсь в жарком кочевом фургоне, и вот я уже где-то не здесь…
…он обнимает меня… этот запах… и ее лицо на заднем плане, ее судорожная и страстная улыбка, когда он перегибает меня через барную стойку, как будто я сделана из резины… этот голос, понукающий, возбуждающий… я вижу лица родителей и брата Уилла в толпе и пытаюсь кричать… пожалуйста, прекратите… пожалуйста… но они как будто не видят меня, и меня ощупывают и щекочут…
Это был скомканный и бессвязный похмельный сон, когда просыпаешься совершенно разбитой. Я сажусь на кровати, и кровь стучит у меня в висках, меня тошнит, но потом отпускает. Сердце колотится как сумасшедшее, на лице и под мышками — липкий холодный пот.