Порочная преданность
Шрифт:
Который владеет им, а теперь владеет и мной.
От этой мысли меня бросает в дрожь так же основательно, как и от окружающей обстановки. Игорь наблюдает за мной с другой стороны стола — пожилой мужчина с аккуратно уложенными серо-железными волосами и густыми, подстриженными усами и бородой. На нем сшитый на заказ темный костюм, рубашка под ним черная, как будто он в трауре. Возможно, так оно и есть, хотя я отказываюсь думать о нем как о человеке с какими бы то ни было чувствами, о человеке, который мог бы скорбеть о своем сыне.
Если бы он действительно скорбел по Петру, он не стал бы так легко угрожать, навязывая это
— Я отказался платить за тебя приданое, — непринужденно говорит Игорь, словно слыша мои мысли. — Я уже заплатил Энцо д'Амелио за Джию. А потом ее украли у моего сына. Они вернули приданое? Нет. Взяли ли они дополнительную плату в тот день, кровью? Да. — Его взгляд каменеет. — Я слышал, что дон заплатил твоему отцу столько, сколько полагалось бы от нас. Чтобы заставить твоего отца согласиться на брак. Так что, по случайности, ты все еще принадлежишь мне, да? — Он изучает меня, сложив руки на коленях. — Ты моя, Белла, и я могу поступать с тобой, как захочу. Мой сын, я полагаю, наслаждался бы тобой, если бы не вмешался дон Морелли. А теперь я вернул себе то, что принадлежит мне.
Я молчу, плотно сжав губы. Я не хочу, чтобы он увидел хоть какие-то эмоции, хоть какой-то страх. Я не смогу оставаться такой стоической вечность, я уверена. Но я буду сохранять лицо столько, сколько смогу. Я позволю ему поверить, что его слова, его намерения ничего для меня не значат, что он ничего не значит.
— Я планировал отдать тебя своим людям, как игрушку, — продолжает Игорь непринужденно, словно обсуждает со мной погоду. — Чтобы они могли поиграть с тобой. Они быстро наиграются, так что со временем ты бы им надоела. Но они верны мне, и я подумал, что они возможно заслуживают награды. Развлечения, за которое они могли бы побороться. — Он пожимает плечами. Звучит так, будто он обсуждает стаю собак, а не людей. Но, судя по тому, что я слышала о солдатах Братвы, разница невелика. Особенно когда речь идет о женщинах.
Я сижу и молчу, сцепив руки на коленях. Я чувствую, как меня начинает бить мелкая дрожь при упоминании о том, что Игорь планировал сделать со мной руками своих людей. Нахлынули воспоминания: мужчины в гостиничном номере после того, как меня увезли со свадьбы, подглядывания и угрозы, споры о том, получат они меня или нет, и если да, то кто первым меня трахнет, и чего они хотели от меня и как.
За этот короткий промежуток времени я узнала о том, чего мужчины хотят от женщин, больше, чем когда-либо прежде. Достаточно, чтобы вызвать у меня отвращение, и задуматься, нужен ли мне вообще мужчина.
А потом я встретила Габриэля. Габриэля, который никогда не просил от меня ничего, что я не хотела бы отдать безвозмездно. Никогда ничего не требовал. Он не выказал ни малейшего разочарования, когда я паниковала и останавливалась на полпути… Я резко отбросила эту мысль. Я не хочу думать о Габриэле здесь, в этом холодном кабинете, перед этим холодным мужчиной. Я не знаю, хочу ли я вообще думать о нем. Потому что я не хочу, чтобы эти воспоминания смешивались с тем, что должно произойти. Я не хочу, чтобы они были запятнаны этим.
— Но мне понравилось, как ты со мной разговаривала. — Голос Игоря темнеет, сгущаясь от этого специфического звука желания, и по моей коже пробегают мурашки. — Давненько женщина не осмеливалась на такое. Мне нравится твоя борьба, Белла. Твой огонь. Я буду наслаждаться, приручая тебя. Ломая тебя. И… — Он поднимает руку, прежде чем я успеваю заговорить. — Ты скажешь мне, что тебя нельзя сломить. Что ты будешь сопротивляться мне, несмотря ни на что. Поверь мне, Белла, тогда я скажу тебе, что я буду наслаждаться этим еще больше.
Холодная дрожь пробегает по мне, несмотря на то, что я изо всех сил стараюсь ее подавить. Под холодными интонациями в голосе Игоря проглядывает похотливость, как будто он не особо хочет ее скрывать. Как будто он хочет, чтобы я знала, боялась, что меня ждет.
Его взгляд скользит по мне, заинтригованный.
— Ты все еще девственница? — Прямо спрашивает он, и я чувствую, как мои глаза расширяются от того, как откровенно он произносит это вслух. Я не знаю, как лучше ответить.
Ответ «нет» может спасти меня от его постели, но отправить в казарму для мужчин, где меня будут передавать как мясо. Если ответить «да», то я окажусь в его постели скорее раньше, чем позже — даже сегодня ночью, если мне особенно не повезет.
Мой желудок скручивает, и я делаю дрожащий вдох.
Я не могу заставить себя ответить так или иначе. Воспоминания о Габриэле снова заполняют мой разум: он ведет меня в свою спальню, его нежные поцелуи и прикосновения, его руки и рот доводят меня до грани неописуемого удовольствия, а затем он осыпает меня поцелуями снова и снова, прежде чем взять что-то для себя. О том, как он сделал первый раз чем-то более интимным, более ценным, чем я когда-либо думала, что это может быть, и чем я когда-либо надеялась.
Я цепляюсь за это, за знание того, что Игорь не будет моим первым. Что он не сможет получить это от меня, ни один мужчина не сможет, никогда больше. Это принадлежит Габриэлю, и только ему. У него есть это — у нас есть, — что бы ни случилось. Это единственное, что я должна была отдать, и теперь это не украдут у меня. И это, по крайней мере, немного ослабляет мучительный страх в моей груди.
Игорь пожимает плечами, явно уловив, что я не намерена отвечать.
— Неважно. Я приглашу врача, который осмотрит тебя сегодня же. Если ты девственница, — его взгляд скользит по мне, словно оценивая, что он сможет получить, к чему прикоснуться, если его условия будут выполнены, — то я женюсь на тебе.
Мне требуется все, чтобы не отшатнуться при этих словах. Я чувствую себя так, словно он дал мне пощечину. Я не могу удержаться от того, чтобы расширить глаза и резко вдохнуть воздух в легкие, и, судя по тому, как дергаются уголки его рта, он доволен тем, что добился от меня такой реакции. Мне неприятно, что ему это удалось, но я быстро беру себя в руки, отказываясь дать ему возможность получить большее удовольствие.
— Мне нужен другой наследник, раз Петра больше нет, — продолжает Игорь. — Раз уж ты не вышла замуж за моего сына, я женюсь на тебе сам. И если я узнаю, что ты не девственница, что ж. — Холодная улыбка кривит уголки его рта, углубляя борозды. — Я все равно буду наслаждаться тобой. Возможно, ты даже найдешь в этом удовольствие. Я знаю толк в женском теле, Белла. Представляю, какое удовлетворение мы оба получим. Твое — физическое, мое — от осознания того, что я добился от тебя удовольствия, которого ты не хотела. — Его взгляд темнеет и нагревается, что противоречит холоду, поселившемуся в моих костях, и я понимаю, что он возбужден. Мой живот скручивается, а руки крепко сжимают ручки кресла до побеления костяшек.