Порочная

Ловелл Л. П.

Он похлопывает по столу перед собой.

— Садись, Красивая.

Я опускаюсь на полированную поверхность стола, закидывая одну ногу на другую. Ухмыляясь, он раздвигает мои ноги, пока сам не оказывается между ними. Я со вздохом закатываю глаза.

— Итак, теперь все мертвы…

Его глаза вспыхивают гордостью, когда он поднимает свой бокал.

— А ты жива.

Я борюсь с улыбкой.

— Именно так. Это тоже было частью твоего грандиозного плана, Русский?

— Нет. — Он делает ещё глоток бренди, его пристальный взгляд блуждает по мне. — Но я действительно люблю сюрпризы.

В

его глазах мерцает обещание опасности, разрушения. Рука опускается на мою ногу, и он задирает платье вверх, пока его пальцы не касаются повязки в верхней части моего бедра.

— Итак, ты убил премьер-министра и президента, что теперь? — я не могу сказать, что мне не любопытно, такой уровень планирования и манипулирования… у него должна быть важная цель, более масштабный план.

Зловещая, порочная улыбка появляется на его губах.

— Власть. — Ронан ставит свой напиток на стол и встаёт, протискиваясь между моими раздвинутыми бёдрами. Его большой палец проводит по моей нижней губе, и он наклоняется, пока его рот не касается моего горла. — Деньги. Кровь.

Воздух между нами потрескивает, и моя грудь сжимается, а пульс слегка учащается. Дрожь пробегает по моей руке, когда его тёплое дыхание ласкает мою кожу.

— У тебя всё это есть, — шепчу я. — И какое место я занимаю в твоём стремлении к крови и власти? — ч поднимаю руку и медленно провожу пальцем вниз по его груди, прижимаясь к нему. — Ты всё ещё хочешь посмотреть, как я истекаю кровью?

Его губы слегка изгибаются, обещая что-то тёмное и чувственное. Он внезапно сжимает мою челюсть. Сильно. Жар охватывает моё тело, когда он запрокидывает мою голову и целует меня, ударяясь об обитые железом стены, которые я возвела, чтобы не подпускать своих врагов. Они дрожат перед за ним, трескаясь под его давлением. Мои губы приоткрываются, приглашая его темноту, приветствуя его порочность. У него вкус бренди, сигарного дыма и всего того, что я должна была бы ненавидеть. Моя тяга к нему усиливается. Один наркоман может видеть ошибочность своего пути, но двое наркоманов вместе, что ж, такая зависимость может казаться рациональной. Он отстраняется от меня и прижимается своим лбом к моему.

Всё так сложно. Он всё усложняет. Всё искажается до тех пор, пока я не перестаю понимать, в какую сторону идти. Враги выглядят как любовники, а развратные поступки становятся болезненной тягой.

— Почему я всё ещё здесь, Ронан? — выдыхаю я, желая знать.

— Я хотел, чтобы ты выжила… — его губы касаются моей щеки, его пальцы запутываются в моих волосах. — Я хотел твоей смерти. Я не смог выбрать. — Он целует меня ниже уха. — Поэтому, я предоставил судьбе решать самой.

— Значит, я должна просто остаться здесь на неопределённый срок — в качестве твоей пленницы? — интересуюсь я.

Мы оба знаем, что ситуация изменилась. Я должна была быть мертва, и сам факт, что он приставил заряженный пистолет к моей голове, говорит о том, что любая возможная нужда, которая у него была во мне, миновала. И вот мы здесь, в этом подвешенном состоянии. Похититель и пленница, охотник и добыча — но я не добыча для мужчины.

— Хм, — он проводит пальцем по моим губам. В его льдисто-голубых глазах кипят похоть и ненависть, и я ловлю себя на том, что загипнотизирована.

— Ронан…

— Если тебе станет легче, можешь верить, что находишься здесь только по принуждению…

—

Значит ли это, что я могла бы уйти, если бы захотела?

Всё, что он делает, это улыбается и кивает в сторону двери.

— Ты можешь это выяснить.

Сузив глаза, я поднимаюсь на ноги и прижимаюсь своей грудью к его. Сила, которая окружает его, потрескивает в воздухе, душит меня, пока он не начинает казаться мне кислородом, которым я должна дышать.

— Ты бы позволил мне уйти?

— Я этого не говорил. — Его щетина царапает моё лицо, когда его губы скользят по моему горлу.

— Тогда я всё ещё твоя пленница, — молвлю я срывающимся голосом.

— Нет, ты моя. — Его хватка на моих волосах собственнически усиливается. — Есть разница.

Я поднимаю глаза, и его раскалённый взгляд врезается в мой. Отстранённый и в то же время безжалостный собственник.

— Есть разница, — шепчу я. Что-то дразнит мой разум; возможности, страстное желание, похоть настолько сильная, что сжигает меня изнутри, и наступает момент, когда я не слышу ничего, кроме биения своего пульса, не чувствую ничего, кроме него. Его присутствие обжигает меня, как мой любимый огонь, всепоглощающий и разрушительный. Ронан медленно приближается ко мне, пока его губы не оказываются на расстоянии шёпота от моих собственных.

— Обещаю, — он улыбается мне в губы, — тебе понравится, маленькая кошечка.

Я моргаю, подсознательно наклоняясь к нему. Тихий голосок в глубине моего сознания кричит мне бороться, видеть его таким, какой он есть: моим врагом, монстром, человеком, который мог бы убить меня. Что происходит, когда мы желаем того, что является для нас самым опасным? Ронан — это опасность, адреналин и необузданная мощь. Я одновременно ненавижу и люблю эту извращённую власть, которую он имеет надо мной. Дело в том, что он прав. Мне это понравится. Я буду стоять у огня и греться в его тепле, пока оно обжигает меня. Вот что он делает со мной. И вот мы снова здесь, танцуем вокруг пламени, маня и бросая вызов друг другу. Только на этот раз всё изменилось. Это ощущается… по-другому. Неуловимо. Всё ещё угрожает жизни, но по совершенно новым причинам. Осознание того, что по-другому и быть не может, осеняет меня, потому что если Ронан не мой враг, то кто же он тогда? Такие люди, как он и я… мы сражаемся, проливаем кровь, отправляемся на войну. Больше ничего. Он тот самый Русский, который похитил меня и украл мой картель. Я девушка, которую он взял и использовал как пешку, вплоть до того момента, когда всего несколько часов назад приставил пистолет к моей голове и нажал на спусковой крючок. Эти… чувства неуместны, и они убьют меня с таким человеком, как он. Я всегда играла в игру Ронана, но это совершенно новая игра, и я вдруг очень сомневаюсь, что смогу победить.

— Мне нужно… — я обхожу его, направляясь к двери. Он приподнимает бровь, в то время как его глаза устремлены на меня, как у хищника, наблюдающего за удаляющейся добычей. — Мне нужно идти. — Я стараюсь, чтобы мой голос оставался ровным.

— Можешь идти, — говорит он так, словно даёт разрешение. И, возможно, так оно и есть. Я разворачиваюсь и выбегаю из комнаты, мои каблуки ритмично стучат по мраморному полу, когда я делаю то, чего никогда не делала раньше: убегаю от Ронана Коула.

Глава 3