Порочное место
Шрифт:
– А почему не вышло разговора? Может, Наташа приставала к ней?
– В каком смысле приставала?
– Не в смысле, а в свете. В розовом свете. В розовом. Наташа Муравлева женщин любит. Но это между нами. Пока между нами, а там видно будет. Ты поговори с Элеонорой, вы свои люди, может, она тебе расскажет. Может, Наташа приставала к ней. А может, к Остроглазову ревновала. Или даже к мужу. Аккуратненько так спроси, намеками, но напрямую о пристрастиях Муравлевой ничего не говори. Лишнее это. Да, и еще, надо бы в бордель под Зеленоградом съездить. Или в Зеленоградский ОВД, если эту
– Да, конечно! – решительно заверил Кручу подчиненный.
– Только особенно этим не увлекайся. Особой надобности в этом нет, а у тебя работы невпроворот. Так, между делом, справки наведи…
Не видел Степан Степанович связи между Ванессой и убийством Остроглазова, но ведь оперативное чутье неспроста «сделало стойку». Значит, надо отработать эту девушку, прощупать ее связи. Хотя бы для очистки совести.
Глава 24
Охранник на воротах изучал предъявленное удостоверение молча, с беспристрастным выражением лица, затем достал радиостанцию из кармана:
– Тут из милиции. Пропустить?
В ответ из рации что-то хрюкнуло, и охранник повел капитана Шульгина к дому.
На территории этого элитного борделя ничего не изменилось с тех пор, как здесь побывал спецназ. Разве что только листья на березках желтеют и осыпаются. Да еще машин на внутренней стоянке стало гораздо меньше, раз-два и обчелся. Ну и охранников не видно, только один у ворот стоит, и все.
И внутри все та же обстановка. Только девочек в неглиже нигде не видно, видно, расползлись по комнатам. Клиентов нет, и нечего им крутить в коридорах своими полуголыми задницами.
Про Наталью Муравлеву Шульгин слышал, но видеть ее не приходилось. Поэтому и не понял он тогда, в ходе рейда спецназа, кого это Степан Степанович вывел под ручку из борделя. Оказывается, это и была она.
И еще он видел, как Муравлеву вытаскивает из комнаты спецназовец. Одной рукой парень держал ее, а другой – длинноногую красотку в прозрачном пеньюаре и чулках на подвязке. Светлые волосы, ярко накрашенные глаза и губы…
Именно эту девушку Шульгин увидел в кабинете, куда привел его охранник. У него была хорошая память на человеческие лица, он умел идентифицировать их по глазам и базовым пропорциям, иначе бы просто не узнал эту диву. Волосы у нее отливали черным, как воронье крыло, макияж умеренный, цвет губ нейтральный, спокойный, и одежда достаточно скромная. На ней был элегантный брючный костюм, вполне пристойная кофточка, без декольте, хотя грудь у этой красотки полновесная, наверняка замечательной формы, и было даже как-то странно, что это несомненное достоинство не выставлялось напоказ. Ведь не в институт благородных девиц приехал Шульгин, а в натуральный публичный дом.
Судя по всему, это и была та самая Снежана, о которой говорил Круча. Ведь это с ней разлучили розовую Муравлеву.
– Здравствуйте, Снежана, – в своей привычной иронично-напористой манере поприветствовал девушку Шульгин. Чем вызвал ее недоумение, что выглядело весьма забавно. Красотка выбрала сегодня для себя благообразный имидж, поэтому, по ее мнению, должна была откреститься от своего псевдонима. И придумать новый. Хотя в данном случае надо было бы назвать свое настоящее имя. Что, к удивлению Дмитрия, она и сделала.
– Я не Снежана. Меня зовут Мария Викторовна. Мария Викторовна Субботина.
Не сказать, что она уж слишком молода, ей, наверное, лет двадцать пять, но все-таки называть ее по имени-отчеству еще рановато. Тем не менее положение представителя власти обязывало Шульгина обращаться к ней именно так.
– Капитан Шульгин, уголовный розыск. Извините, Мария Викторовна, просто я знал вас как Снежану…
– Интересно, когда это вы меня знали? – с едва уловимым кокетством во взгляде спросила она.
– Да вот, заскакивал к вам как-то, месяца полтора назад, со спецназом.
– Да-да, что-то припоминаю.
– Нас ваша профессиональная деятельность не интересовала. Да и сейчас не интересует. Нас интересовал беглый зэк, который скрывался у вас. Так что не переживайте, закрывать мы вас сейчас не собираемся.
– А нас закрывать и не надо. Мы и без того закрыты.
– А я думаю, почему здесь у вас так скучно?
– А вы хотели бы развлечься? – с интересом спросили она.
– А вы готовы сделать для меня исключение?
– Да я бы с радостью, но, увы, мы больше этим не занимаемся.
– А чем же вы занимаетесь?
– Продаем этот дом.
– Чтобы открыть свой бизнес в другом месте?
– Честно сказать, я не знаю, каковы планы нашей хозяйки.
– А кто хозяйка?
– Грушевская Варвара Павловна. Она сейчас находится под следствием, двести сорок первая статья, до пяти лет лишения свободы, как вы знаете, – грустно вздохнула девушка.
– Да, конечно, знаю, организация притонов для занятия проституцией. Но там ведь можно и крупным штрафом отделаться.
– А это как судья даст.
– Ну да, на суд надейся, но сам не плошай… А дом этот на кого записан, на Грушевскую?
– Да, она его построила, на себя и записала. А что здесь такого?
– Да нет, ничего. Значит, Грушевская сейчас под следствием, а вы, Мария Викторовна, за нее?
– Вы очень догадливы, – не без сарказма проговорила девушка.
– И что, есть клиенты?
– Я же говорю, наше заведение больше не работает.
– Я не про заведение, я про недвижимость. Есть желающие купить этот дом?
– А вам, простите, это зачем?
– Сам не знаю, – пожал плечами Шульгин. – Знаете, раньше киножурнал такой был, «Хочу все знать!» назывался. Мой папа его очень любил. Так в милиции такая же история, там все хотят все знать, потому и ходим мы везде, выспрашиваем, вынюхиваем.
– Вы зачем сюда пришли?
– Поговорить по душам. Только не с вами, а с Ириной.
– С какой Ириной?
– Она у вас тут под именем Стелла проходит. Красивая такая, мужчин любит.
– У нас тут все красивые. И все мужчин любят, – смягчилась девушка. – Я поняла, о ком вы говорите. Только Стеллы сейчас нет.