Порочного царства бог
Шрифт:
И все же, почему он до сих пор не позвонил? И, главное, почему меня это волнует?
— Как там новенькая? — спросил я больше для того, чтобы отвлечься от мыслей о приставучем секретаре.
За стенкой гремели посудой и котлами, слышались грозные окрики миссис Коулман. Пожилая служанка явно переигрывала, показывая Элайзе, кто на кухне главный.
— Пока что шарахается всех и вся, — прихлебывая чай, ответила Роза. — Но за работу берется любую. Даже ту, которой не требуется.
— Боится, что выгоню, если будет плохо работать, — кивнул я. — Передай
— Да, — внезапно прорычал дворецкий и строго взглянул на горничную.
Он тоже пил чай: невесомая фарфоровая чашечка чудом выдерживала натиск его мощных ладоней. К юной нищенке Пит отнесся с куда большим расположением, чем к Мальку — она была девушкой, а к девушкам могучий слуга относился с благоговейным трепетом. К Лукасу же дворецкий проникся стойкой антипатией. Арм ему решительно не доверял, и мое вчерашнее появление с бездыханным нарушителем спокойствия не добавило бедняге очков.
Дзззззз-и-и-и-и-и… По комнатке прокатился нервный визг колокольчика. Горничная поморщилась (Малек все звонил и звонил — этот мальчишка даже сигнальный шнурок дергает с особой экспрессией!), Арм поморщился, а я первый подхватился с места.
— Роза, подготовь для моего гостя горячую воду в ванной. А когда он уйдет мыться, приберись в гостиной.
Я был уверен — из предложенных Лукасу денег не исчезло ни одной купюры.
— Конечно, сэр, — служанка кивнула и удивленно добавила. — Вы пойдете вместе со мной?
— Нет, я… — понял, что уже стою в дверях и напустил на себя важный вид. — К себе пойду. Засиделся с вами.
И под подозрительным взглядом Армстронга ретировался в кабинет. Минут двадцать честно пытался заняться работой, перекладывая бумаги с места на место. Зря я все-таки притащил Малька в тот несчастный паб: мне-то весело, а ему теперь сквозь землю провалиться хочется… Хотя кто ж знал, что он окажется таким падким на запретные развлечения? Сам обвинял меня в смертных грехах, а потом как с цепи сорвался, увидев бутылку виски. Да и с пальто его неловко получилось… Нужно как-то возместить…
Воодушевленный внезапной идеей, я забыл про бумаги и ринулся наверх, в ванную комнату. Дверь отворилась быстро и бесшумно — недаром я всегда прошу Армстронга следить за состоянием петель.
Лукас стоял спиной ко мне, и наклонившись, отмывал ноги в металлическом тазу. Рядом исходила паром горячая ванна: до нее парень пока не дошел — на нем все еще оставались нижние штаны и свободная сорочка.
Где-то в глубине души мелькнула мысль, что корреспондент будет не в восторге от моего появления в столь интимный момент своей жизни, но… Я обессиленно прислонился к дверному косяку, наблюдая за гостем. Открывшаяся передо мной картина была слишком необыкновенна для этого мрачного дома, чтобы просто взять и уйти.
Без нелепой верхней одежды журналист производил иное впечатление. Через окно в комнату проникали косые солнечные лучи. Они подсвечивали силуэт Малькольма, раскрашивая контур его хрупкой фигурки золотистым сиянием.
А он вовсе не так плохо сложен, если копнуть поглубже. Худой, конечно, донельзя, но не тощий. Скорее гармонично стройный. Кости не торчат в разные стороны, чего следовало ожидать от его комплекции. Ноги тонковаты (неудивительно, что он так плохо бежал вчера) а вот попа, прямо скажем, отличная: миниатюрная, но высокая и округлая, как у фарфоровой статуэтки…
И, да, кто-нибудь объяснит мне, зачем я вообще разглядываю его задницу?
Словно почувствовав мое смятение, Малькольм вздрогнул и обернулся. Широко открыл рот, словно выброшенная на берег рыба, подпрыгнул и всплеснул руками. Таз под ним жалобно звякнул, вода выплеснулась на пол — чуть больший импульс, и он взлетел бы и приземлился парню на голову. В мгновение ока подскочив к стулу, Малек схватил приготовленное для вытирания полотно и завернулся в него до самого подбородка.
— Малек, у тебя рахит? — спросил я, чтобы заполнить повисшую в ванной тишину. — Как мужчина может быть таким тонкокостным?
Лукас разъяренно сверкнул на меня глазами из-под полотна.
— Не знаю, — глухо ответил он после продолжительной паузы. — Может, и так. Меня не проверяли.
— Хочешь, покажу тебя своему доктору?
— НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ! — Малек перепугался чуть ли не больше, чем когда застал меня за подглядыванием.
— Почему?
— Я их боюсь… с детства, когда мне пиявок ставили! Да и вообще, каким вырос, таким вырос. Уже ничего не исправить!
— Это верно.
Снова повисло молчание. Лукас кутался в простыню с таким ожесточением, словно я собирался покуситься на его целомудрие. Я все так же стоял в дверях. Ноги приросли к полу и отказывались покидать светлую и натопленную ванную. Горячая вода быстро остывала — сквозняк уносил испарения в коридор.
— Гхм… — Малек откашлялся, кидая на меня косые взгляды. — Вы по делу зашли, или просто поглазеть?
Я нахмурился. Заняться больше нечем, что ли, как глазеть на тебя просто так?
— Мойся, и поедем в город за новым пальто. У меня как раз появилась пара часов свободного времени.
— Я снова вынужден отказаться, лорд, — оторопело промямлил Лукас. — У меня нет с собой…
— О деньгах не думай. Купим их в счет твоего будущего гонорара. Или ты собрался писать обо мне бесплатно?
Я приготовился уговаривать его и дальше, но тот насупился и покорно склонил голову.
— Хорошо… А сейчас можете уйти? Вы смущаете меня.
— Конечно. И не будь таким легкомысленным, Малек. Закрывайся в следующий раз на замок!
— Но его нет, лорд Кавендиш! — журналист так возмутился, что слегка уронил свой щит, приоткрыв кусочек тоненькой белой шеи. — Ни замка, ни щеколды — я проверял!
Хм. Ну да. Я ведь живу один, от кого мне закрываться?
Так и не придумав достойного ответа, я сделал неопределенный жест рукой и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.