Порочные ангелы
Шрифт:
— О, Хавьер, — говорит Доктор. — Ты ведешь себя как чудак со всей этой честью и подобной ерундой. Ты же наркобарон, черт возьми. Ты можешь делать все, что пожелаешь, и никто не запретит тебе. Здесь нет понятия чести, — он смотрит на Эсте. — Можно сделать это завтра.
— Как минимум завтра, — говорит Эсте. — Или мы не успеем. А лучше всего сегодня.
У меня возникает чувство, что комната начинает наклоняться, и я опираюсь руками на стол, пытаясь удержаться на месте.
— Подождите, давайте не будем торопиться. Нужно все идеально
— Ты и твои вечные планирования, — насмехается Эсте. — По-моему, нужно просто подняться к ней и немного разукрасить кулаками.
— А лучше отрезать у нее какую-нибудь конечность, — добавляет Доктор. — Я знаю, как это правильно сделать.
Моя грудь сжимается. Не уверен, по какой причине мое тело так реагирует.
— Нет, — отвечаю я. — Никто кроме меня к ней не прикоснется. Это моя операция, и она — моя заложница.
— Тогда сам это сделай, — говорит Эсте. — Но действовать нужно быстро. Камеру я могу за минуту установить, — он встает, отталкиваясь от стула, и смотрит на меня. — Или сочувствие и понимание снова перепутались?
— Сядь обратно, бл*ть, — я жестоко ухмыляюсь, указывая на его стул. — Или ты забыл свое место?
Мы сталкиваемся взглядами, и эта битва продолжается до тех пор, пока он не отводит глаз — он всегда это делает. Эсте садится на стул, но его поведение не меняется.
— А может, это ты забыл свое место?
С оружием я быстр, и всегда был. До того, как Эсте успевает что-либо заподозрить, я вытягиваю нож из ботинка и отправляю в него легким взмахом запястья. Крик сообщает мне о том, что нож попал в цель.
Эсте продолжает орать, падая со стула на пол, пока я встаю и подхожу к нему. Нож вошел неглубоко, поэтому я постукиваю по нему ботинком, проталкивая глубже, и ухмыляюсь, когда слышу чудовищный крик Эсте.
— Ты — ничтожество, — говорю я, склоняясь над ним. Его лицо искажено болью, но глаза смотрят прямо на меня. — Твое место именно здесь, на этом чертовом полу. Я бы нассал на тебя, если бы мог, но в данный момент я слегка заведен, — выпрямляюсь и с предупреждением смотрю на Доктора. Перед тем, как развернуться, я протягиваю руку и выдергиваю нож из ноги Эсте. — Ой, забыл, он мне понадобится, — говорю я поверх его крика.
Иду к раковине и промываю нож, после чего вытираю его и возвращаю взгляд к Доктору.
— Давай не будем сегодня брать с собой Эсте. Хотя я уверен, что его крики пригодились бы для видео. Визжит как девчонка.
Он кивает, высоко подняв брови. Я сумел его удивить. Думаю, я показал им, что лучше никогда не подвергать сомнению то, что я, бл*ть, разбираюсь в том, что делаю.
Оставив Эсте корчиться на полу, мы идем за камерой, после чего поднимаемся в комнату Луизы, где я почему-то чувствую, что должен постучать в дверь. Она ожидает меня, но не Доктора с камерой.
Хорошо, что она не в той ситуации, когда может ожидать чего-то.
Открываю дверь и, войдя в комнату, включаю свет.
Луиза сидит на кровати, прижав колени к груди и обернув
— Сегодня мы совмещаем приятное с полезным, — сообщаю ей я, поднимая в воздухе нож, пока Доктор закрывает за собой дверь. — Доктор заснимет на камеру нашу маленькую ночную интерлюдию.
— Зачем? — спрашивает она мягко. — Сал не согласился на сделку?
— Он вообще не ответил, но мы надеемся, что скоро это изменится. Я покажусь камере, чтобы он знал, у кого ты, в том случае, если он не понял, что я чертовски серьезен.
Вижу ли я в ее глазах страх, или это освещение играет со мной в игры? Подхожу к ней и указываю ножом на кровать.
— Ляг на живот.
— Ты покажешь ему, что вырезаешь на мне свое имя? — она не двигается.
Качаю головой.
— Мое имя, скорее всего, навсегда испортит тебя для него, так что нет. Он увидит только то, что ты испытываешь боль.
— Ну, это мы еще посмотрим, — она порочно улыбается, смотря на меня с самодовольством во взгляде.
Хотелось бы мне проигнорировать это, но дело в том, что прежде она не показывала никакой реакции на мои действия. Мне нужно, чтобы в этот раз она отреагировала, потому что в противном случае будет казаться, что я ничего с ней не делаю. Значит, мне придется сделать более глубокую рану и, как бы я не ненавидел признаваться в этом, я вовсе не хочу этого.
— Ложись, сейчас же, — я снова указываю на кровать.
Она делает, как сказано, и я мысленно вздрагиваю, когда вижу следы от электрошокера на ее спине. У нее был хреновый день, и сейчас он станет еще хреновее.
Смотрю на Доктора, который с весельем наблюдает за мной.
— Все готово? — спрашиваю я, раздраженный его взглядом.
— Да, — отвечает он, вставая позади камеры. — Освещение тут не очень, но сойдет и так. Свяжешь ее?
— Она никуда не денется, — смотрю на нее.
— Нет, — признает он. — Но если ты этого не сделаешь, то будет казаться, что она слушается тебя. Позволяет тебе. А это не тот тип сообщения, которое мы хотим отправить Сальвадору. К тому же, она абсолютно не выглядит напуганной. Думаю, ты должен это исправить.
Мне не нравится, когда кто-то говорит, что мне делать, но он прав. Луиза с ожиданием смотрит на меня, и я по-волчьи улыбаюсь в ответ, доставая веревку из кармана. Той веревки, что у меня с собой, хватит только на запястья, и она не очень прочная, но для нашей ситуации сойдет.
Хватая руки Луизы, я быстро связываю их у нее за спиной, после чего залажу на кровать и расставляю ноги по обеим сторонам от девушки.
Наклоняюсь, прикасаясь губами к ее уху.
— В этот раз я причиню тебе больше боли, чем обычно, — сообщаю я ей. — На этот раз ты отреагируешь. Если не для меня, то для камеры.