Порочные инстинкты
Шрифт:
– Сколько ты уже ответов получил?
– усмехнулся Маркус
– До хера. Я и подумать не мог, что эти люди как-то причастны к такому дерьму.
– Эли посмотрел на Рони так, словно хотел ее задушить.
– Я отомщу тебе.
– Ты всегда так говоришь, братик.
– Рони, как ты могла?
– Кэти повернулась к Маркусу.
– И ты считаешь, что она не вздорная? Честно говоря, она настолько незрелая, что мне стыдно.
Иногда Маркусу очень хотелось накричать на эту женщину.
– Это не вздорность или незрелость, а находчивость и прикол. Твоя дочь всегда заставляет меня улыбаться.
Кэти
– Ну, конечно, она настолько одарена тем, как заставить тебя улыбаться.
Поняв двойной смысл, Маркус отпустил Рони и повернулся к Кэти.
– Не смей так говорить о Рони.
Пугающий, угрожающий тон заставил Рони напрячься. Маркус был таким же на территории Куина - напряженным, опасным и пугающим. Чёрт. Маркус не стал бы нападать на её мать. Конечно, нет. Проблема в том, что Эли выпрямился, а его волк наблюдал и взвешивал угрозу от Маркуса. Всё может плохо кончиться.
Кэти ахнула.
– Извини? Она ведь моя дочь!
– Поэтому, тебе стоит говорить о ней и с ней с должным уважением.
Рони дернула его за руку.
– Маркус, забей.
– Нет, я это так не оставлю. Она вечно тебя порицает, критикует и требует измениться, а всё, потому что не может пережить то, что ты доминантнее её.
– На лице Кэти мелькнуло удивление.
– Что, думаешь этого никто не чувствует, раз ты убеждаешь всех, что она слабее?
– Рони снова потянула его за руку. Он не сдвинулся.
– Ты всерьёз считаешь, что так поступать, дабы не дать задеть гордость, справедливо?
– продолжил Маркус.
– Ты относишься к ней, как к жертве, считая, что если она будет выглядеть слабее, ты сильнее.
Рони вновь дёрнула его за руку. Он всё так же не двигался. Решив использовать новую тактику, она развернулась и вышла из дома, надеясь, что Маркус пойдёт следом.
– Думаешь, ты так хорошо знаешь мою Рони?
– Я лучше тебя её знаю. И для ясности, Рони - моя!
И пошёл следом за Рони, зовя её. Она даже шаг не сбавила, направляясь к своему домику. Да, хорошо, он знал, что доминирующие самки любят решать проблемы сами. И да, спор с её матерью, вероятно, не добавил ему очков, но ему осточертело видеть на лице Рони напряжение, а в глазах боль. Он нашел ее, заваривающей кофе, на кухне.
– Почему ты всегда ей все спускаешь?
– он не хотел ругаться с Рони, но злость на Кэти не проходила.
Она избегала смотреть ему в глаза и сказала:
– Плюнь.
Он приподнял её голову за подбородок.
– Рони, ты этого не заслужила. Почему же миришься? Зачем изо дня в день ей всё прощаешь?
– Она моя мать, и я должна ей всё прощать.
– На мелькнувшую в его глазах боль, она вздохнула.
– Я не это имела в виду. Ну, по крайней мере, не так хотела преподнести.
– С его матерью совершенно иная история.
– Знаю.
– Кэти... Ей было сложно. Когда умер отец, она вроде как... зациклилась на Нике, Эли и мне, словно не будь нас, не будет и её. Она могла бы умереть, как и отец, но не стала. Ради нас, она боролась.
– Это не причина терпеть от неё все гадости. Как и не причина терпеть гадости от Ника.
– Ты не знаешь, через что они прошли из-за меня.
Он обнял ее лицо ладонями.
–
– Знаю. Вина на тех ублюдках, которые пытались изнасиловать меня... и понимаю это. Но было очень тяжело, понимаешь?
– Расскажи.
– Он заметил напряжение в выражении её лица.
– Довериться кому-то, Рони не слабость. Ты не станешь беспомощной, это нормально. На самом деле, требуются силы, чтобы поделиться с кем-то, отдать часть себя.
– Он проводил её в гостиную, на диван. Присев, усадил Рони себе между ног и начал массировать плечи.
– Позволь мне взять часть на себя, милая.
– Я не умею доверять людям.
– Просто считай, что ты сказку рассказываешь.
Немного расслабившись под его ласками, чёрт, у парня умелые руки, она заговорила:
– Люди думают, если на тебя напали, окружающие окажут должную поддержку. Но так не всегда бывает. Из-за судебного разбирательства наша стая оказалась в центре внимания, и никому это не нравилось, люди негодовали. Я стала объектом травли.
– Как тебя травили?
– прошипел он, сдерживая гнев.
– Некоторые дети постоянно напоминали о случившемся, утверждали, что меня действительно изнасиловали, и смеялись, что меня лишил девственности человек-насильник. И худшим из них был сын Альфы Нолан. Экстремисты покопались в прошлом его отца и обнаружили, что Альфа на самом деле был изгнан из прежней стаи, когда его начали подозревать в отмывании денег от продажи наркотиков. В стае тогда начались конфликты, и некоторые члены хотели, чтобы он ушёл с поста Альфы. Нолан обвинил в этом меня. Он придумал несколько версий нападения и распространил слухи. Ему даже удалось раздобыть фотографии с моими ранами... он распечатал копии и расклеил по всей территории.
– Она погладила Маркуса по бедру, заслышав леденящее душу рычание.
– Я потеряла друзей. Что касается друзей Ника... они ненавидели меня, потому что его отправили в колонию, так что они сделали мою жизнь настолько несчастной, насколько могли.
Когда она промолчала, Маркус спросил:
– Я так понимаю, всё стало хуже?
– Намного. Было так плохо, что мама перевезла нас в другую стаю. И всё было хорошо, пока не пришёл новый Альфа - абсолютный ублюдок, управляющий страхом и запугиванием. Он заставил Эли драться на незаконных боях, угрожая забрать меня в свой гарем, если Эли откажется. Альфа держал меня в главном доме, страхуясь, и поступал так же с братьями и сестрами других бойцов. Он был сущим злом. Когда Ник вышел из колонии, занял его место.
– Но контроль тебя семьёй стал сильнее, - догадался Маркус.
– Ты не представляешь насколько. Думаешь, они сейчас ужасны? Нет, вот тогда было ужасно. Они перешли все рамки защиты. Даже считая, что мы все в безопасности, мать старалась контролировать каждый мой шаг, а Ник запугивал каждого мужчину, проявившего ко мне интерес, и с позиции Альфы затягивал на мне поводья, пока они не стали душить.
Маркус начал успокаивающе поглаживать Рони по спине и поцеловал в плечо.
– Должно быть, ты была близка к тому, чтобы сбежать.
– Для доминантной волчицы, такое обращение - сущий кошмар, которого хватило для того, чтобы она стала грубой.