Порочные занятия
Шрифт:
Пока Мариус настраивает технику, я складываю ноги вместе, стараясь выглядеть привлекательно. Я так возбуждена, что все сознание устремилось прямо вниз.
Я уверена, что вся кровь циркулирует где-то на юге, потому что не могу думать даже о долгах, неоплаченном обучении или арендной плате. Я хочу прикоснуться к себе, чтобы снять напряжение.
И ничто не возбуждает больше, чем делать это, наблюдая, как Мариус двигается, обхватив пальцами член.
Он восседает на миниатюрном троне в полностью расстегнутой черной рубашке,
Я хочу провести языком по дорожке, исчезающей за поясом его джинсов.
— Ну, тогда, — говорит он глубоким тоном, лениво растягивая слова. — Давай начнем.
Я тяжело дышу сквозь приоткрытые губы и напоминаю себе сохранять хладнокровие. Веду себя как саба с богатым хозяином. Это означает сопротивляться желанию наклониться вперед.
— Могу я тебя увидеть? — выпаливаю внезапно.
От его смешка кожу покалывает.
Мариус расстегивает джинсы и вытаскивает член длиннее, чем любой дилдо в «Красной комнате».
Из-за того, что телефон расположен под углом, он выглядит толще моего предплечья и украшен сетью рельефных вен. Массивная головка блестит от смазки, и у меня пересыхает в горле от его объёма.
Как, чёрт возьми, я справлюсь с ним в субботу?
Он что-то говорит, но я слишком занята стонами, чтобы расслышать.
— Опусти бретельку своей кофточки, — повторяет он.
— Хорошо.
Я спускаю атласную ленту с плеча, и она безвольно свисает с моей руки. Кружевные чашечки по-прежнему облегают мою грудь.
— Хорошая девочка, — говорит он. — Мы проведём время намного лучше, если ты будешь послушной.
Мои губы изгибаются в ухмылке.
— А если не буду?
— Поверь, ты не хочешь знать, что я делаю со своенравными девчонками.
Дрожь возбуждения пробегает прямо между ног. Я сжимаю бедра и сдерживаю стон.
— Может быть, мне нравится быть плохой. Или мне нравится бояться.
— Я буду иметь это в виду, когда ты встанешь передо мной на колени в субботу, — говорит он, и в его голосе слышится мрачное веселье. — Теперь потяни вниз другую бретельку.
Мое сердце взмывает. Ему все нравится настолько, что наш уговор насчет субботы все еще в силе. Я снимаю вторую бретельку с плеча, и атласная кофточка спадает до бедер.
— Сожми сосок. Представь, что я тяну его зубами.
Клитор пульсирует от этого приказа. Я сжимаю бугорок и немного тяну, посылая ударную волну по нервам.
Прикусив нижнюю губу, дышу быстрее. Мышцы внутри охватывает пульсация, а складки становятся блестящими.
Мариус наклоняется вперед, и второй сосок твердеет под его вниманием.
— Отведи ногу в сторону, как хорошая девочка.
Приказ в его голосе звучит так, будто он не привык получать ничего, кроме повиновения. Еще до того,
Прохладный сквозняк проносится по комнате, касаясь разгоряченной кожи, как ласка. Я бы никогда не сделала ничего настолько рискованного, но присутствие этого мужчины дает мне особое чувство безопасности.
— Готова, — рычит он.
Сердце воспаряет от его похвалы.
— Ты возбудилась, думая обо мне?
Жар разливается по щекам. Я беспомощна перед его мужским шармом. Но часть меня, противящаяся этой нужде, берет все под контроль.
Я отрицательно качаю головой.
— Маленькая врушка, — говорит он. — С такой влажной и блестящей киской. Зачем еще звонить мне в видеочат, не надевая трусиков?
Он прав, и я бы удвоила попытки вести себя хладнокровно, но низкий тембр его голоса гипнотизирует, возвращая в состояние вечной похоти.
Я скольжу пальцами вниз по животу, по свернутому атласу топа, к самому центру удовольствия.
Мариус наклоняется вперед, давая мне уверенность в том, что я смогла его зацепить. Он сжимает пальцы вокруг толстого члена с таким уровнем самоконтроля, которого явно не хватает мужчинам моего возраста. Не то чтобы у меня было много опыта, но я не ожидала такого спокойствия.
Я провожу нежными кругами по клитору и наблюдаю, как он смотрит на меня из-под полуприкрытых век.
— Разве ты не прелестна? — говорит он. — Нетерпеливая маленькая шлюшка.
Волна ощущений захлестывает так, что перехватывает дыхание. Что ты только что сказал?
— Ты наслаждаешься своим падением.
Я качаю головой, мой взгляд прикован к огромному члену. Его головка из темно-розовой стала багровой, с капелькой жидкости, которую мне до боли хочется попробовать.
Мариус ошибается. Я ненавижу, когда меня обзывают грязными словечками, но почему тогда реакция была такой сильной?
— Грязная девочка, — растягивает он, и звук доходит прямо до моего клитора.
Палец, кружащий по нему, ускоряется, надавливает сильнее, и я стону.
Что за идиотка будет показывать голую киску мужчине, с которым она только что познакомилась?
Стон жажды срывается с моих губ. Я двигаю пальцами еще усерднее. Меня возбуждают не слова, а то, как он их произносит. Как будто всем сердцем одобряет то, что я делаю.
Мариус такой спокойный и так хорошо держит себя в руках. Большинство мужчин уже потрогали бы себя, но не он. Взгляд прикован ко мне, но то, как резко понимается и пускается его грудь не скрыть.
— О чем ты думала, когда прикасалась к себе? — спрашивает он.
— Представляла, как хорошо быть у тебя на коленях, — вру я, потому что суетиться, пытаясь навести порядок в комнате — это не то, чем занимаются грязные девочки.