Порочный ангел
Шрифт:
Гейвен сказал, что хочет, чтобы я была его королевой, но что это значит?
Внутри меня поднялось ужасное чувство холода; как бы я ни пыталась его подавить, оно не проходило. Вскоре этого стало слишком много, и я обнаружила, что выскальзываю из-под руки Гейвена. Он повернулся ко мне во сне, и я на мгновение заколебалась. Его дыхание не изменилось, но у меня возникло ощущение, что он не совсем заснул.
— Гейвен?
Его глаза открылись, и я обнаружила, что права. Он оглянулся на меня, спокойно ожидая. Я с трудом сглотнула.
— Я сейчас вернусь, — сказала я. — Тебе принести что-нибудь
Он начал двигаться.
— Что ты…
Я знала, о чем он спросит, но я не могла этого допустить. Я зажала пальцами его рот, не давая ему заговорить, а также заставив его замереть на полпути к тому, чтобы сесть.
Мышцы его живота под простынями двигались, напрягаясь, пока он удерживал это положение.
— Не надо, — настаивала я, наполовину умоляя. — Мне просто нужна минутка. Я просто собираюсь взять что-нибудь выпить.
Его холодные голубые глаза изучали меня, и медленно, как будто он был сонным львом, уступающим просьбе своей пары, он опустился обратно на матрас и закрыл глаза.
— Не задерживайся надолго, — сказал он.
Я кивнула, прежде чем поняла, что он не может видеть меня с закрытыми глазами.
— Хорошо, — сказал я. — Просто продолжай спать. Я сейчас вернусь, — повторила я эти слова, когда закончила вылезать из постели и пересекла комнату.
Я взяла халат, который был оставлен на спинке одного из стульев, надела его, завязав на талии, выскользнула из комнаты и направилась по коридору. Выпивка и, возможно, закуска помогут мне уснуть. Это успокоило мои мысли и дало мне цель до тех пор, пока я не смогу перестать думать достаточно долго, чтобы заснуть.
На полпути к лестнице мое внимание привлек тихий треск и глухой стук. Я остановилась и выпрямилась, а затем повернулась обратно, нахмурившись, когда в самом конце увидела, что двери в кабинет моего отца приоткрылись и по другую сторону движутся тени.
Несколько долгих секунд я колебалась, не стоит ли мне сначала вернуться в комнату и разбудить Гейвена, но по ту сторону деревянных дверей раздался низкий знакомый голос. Голос Джеки.
Уф, они снова ссорятся? — я молча задумалась, вздохнув и направляясь к дверям.
Мои ноги бесшумно ступали по ковру в прихожей. Моя рука потянулась к приоткрытой двери и толкнула ее. Я открыла рот, чтобы позвать, но остановилась как вкопанная, когда что-то мокрое коснулось моих обнаженных пальцев ног. Я посмотрела вниз, и мои глаза расширились. Мои внутренности выскочили из-под меня, и ужас охватил все мое тело.
Все прежнее сияние рассеялось, и я похолодела. Нет.
Это было все, о чем я могла думать. Пожалуйста, Боже… нет.
Кровь просочилась под мои пальцы, окрасив подошвы ног в красный цвет. Мои глаза проследили за ее траекторией, и как бы сильно мой разум ни кричал, предупреждая меня остановиться, отвести взгляд, я не могла. Безжизненный взгляд моего отца был устремлен вверх. Его глаза были широко открыты, хотя в них, очевидно, не осталось ни души. Он все еще был в том же костюме, который надевал на мою свадьбу; только пиджак был снят, что делало шокирующее красное пятно на его груди еще более поразительным. Его тело было распростерто на полу, голова слегка повернута к дверному
Его тело. Мой разум говорил это, но мое сердце не могло воспринять истину этого. Все во мне кричало сделать что-нибудь, хоть что-нибудь, но я застыла на месте. Только когда я увидела темно-красную лужу, растущую вокруг его тела, до меня, наконец, дошло. Он мертв. Кто-то убил его. Мой искушенный в жизни, могущественный отец лежал, на полу своего кабинета, в огромной луже собственной крови, которая продолжала вытекать из отверстия в центре его груди.
Мое сердце дернулось в груди, как будто его ударило током, и это подтолкнуло меня к нему.
— Папа! — воскликнула я, падая рядом с ним на колени.
Теплая, липкая кровь покрыла мою кожу, когда я прижала руки к его груди, пытаясь остановить кровотечение. Было слишком поздно. Мой мозг знал это, но мои руки все еще закрывали дыру, когда кровь просачивалась между моими пальцами.
— Пожалуйста … пожалуйста!
— Ах, если это не маленькая мисс совершенство, спешащая спасти положение.
Слова прозвучали холодно, хотя голос был знакомым. Медленно я подняла взгляд на свою сестру, когда ее тень накрыла меня. Какое бы выражение ни было у меня на лице, оно заставило ее усмехнуться. В своем шоке я совсем забыла, что она в комнате. Когда я посмотрела на нее, и вместо того, чтобы обнаружить, что она волнуется из-за того, что наш отец истекает кровью на полу, она стояла, небрежно прислонившись к одному из стульев, с презрением разглядывая свои ногти. В другой руке у нее был зазубренный нож. Его стальное лезвие было покрыто кровью, красная жидкость капала с кончика на ковер. Каждый неслышимый всплеск словно в замедленной съемке запечатлевался в моем вялом сознании.
Несмотря на учащенный ритм моего сердца, отдававшийся в ушах, мои движения казались замедленными, как будто я пробиралась сквозь патоку, пытаясь собрать все воедино. Я почувствовала полное оцепенение, когда огляделась по сторонам. Моя сестра даже не потрудилась взглянуть на меня, полностью сосредоточившись на своих идеально наманикюренных ногтях.
Никаких эмоций. Никаких угрызений совести. Ничего.
— Что…
— Не прикидывайся дурочкой, — резко оборвала она меня, наконец проявив хоть какие-то эмоции. Та же ненависть, которую я мельком видела перед свадьбой, отразилась на ее лице, и она направила оружие на меня. — Ты прекрасно знаешь, что всегда была любимицей дорогого отца.
— Нет, это не так, — так вот почему она это сделала? Из ревности? — Он любил нас обоих.
Ее идеально вылепленная бровь изогнулась дугой.
— Нет, дорогая сестренка, — ее тон был насмешливым. — Ты была его любимицей. Я была обязанностью. Не дочь, которую он любил, а ту, которую он должен был растить просто потому, что я была его крови.
Она подчеркнула часть своего заявления в прошедшем времени. От этого напоминания мои руки покрылись кровью, и теперь мои ноги, на которых я стояла на коленях рядом с отцом, кажутся ледяными и тяжелыми. Проглотив комок в горле, я посмотрела вниз на его распростертую фигуру.