Порочный босс для тихони

Арская Арина

— Аля…

Щелкает ремень безопасности, губ касается пластиковое горлышко бутылки, и я делаю слабый глоток. Тонкая струйка прохладной воды стекает по подбородку, бежит по шее под глухой ворот рубашки.

— Аля!

Во мраке вечности я вижу лишь голубые глаза в обрамлении густых ресниц. Это осколки весеннего неба.

Ловкие пальцы расстегивают несколько верхних пуговиц, и торопливо касаются сенсорной панели. Холодный поток воздуха разгоняет жаркий морок, и я делаю глубокий вдох. Лицо Евгения так близко, а его губы приоткрыты в желании

меня поцеловать. Его ладонь на моей шее, он наклоняется ближе, и прижимаю руку ко рту и бубню:

— Нет.

Глаза Евгения вспыхивают недоумением и легким разочарованием. Он замирает в паре сантиметрах от моих пальцев, а кончики наших носов почти соприкасаются.

— Почему?

— Это неправильно. Вы — мой босс.

— Хорошо, могу уволить, — его хриплое дыхание обжигает пальцы, накрывающие губы

— А основание?

Шумно выдыхает и резко откидывается на спинку сидения и напряженно пропускает волосы сквозь пальцы. Я не могу объяснить, почему я отвергла Евгения, ведь я хотела, чтобы он меня поцеловал. Мимо проносятся машины, и я прячу неловкость за тем, что жадно присасываюсь к бутылке с водой. Господи, какая я дура!

— Ты так и не посвятишь меня в свою проблему? — Евгений ослабляет галстук, разминает шею и расстегивает пиджак.

— Я сама в силах ее решить, — дрожащими пальцами закручиваю крышку на горлышке бутылки.

Я его подчиненная, и мне важно сохранить с ним деловую субординацию, в которой нет места для поцелуев и близости, как бы я их не желала. Это очаровательная девица в маске и коротком платье может без стыда принять ласки и объятия самого, черт его дери, красивого и соблазнительного в моей жизни мужика, но не я. Я секретарша, которая блюдет из-за глупых принципов честь и достоинство.

— Я могу идти?

— Нет, — машина с приятным и тихим шуршанием выезжает из кармана и встраивается в полосу движения. — Пообедаем.

— Но…

— Это деловой обед. У меня накопилось для тебя много поручений.

— Я вас слушаю,Евгений, — достаю из сумки блокнот и ручку, которой с готовностью щелкаю.

— Не буду я отвлекаться от дороги, Аля, — беспечно посмеивается он и почесывает кадык. — Попридержи коней. Ты у меня тут чуть не померла, дай мне прийти в себя.

— Давление скачет, — пристыженно смотрю в окно.

— Да, у меня тоже, — хмыкает и едва слышно что-то бурчит под нос.

Мне показалось, что он сказал “ниже пояса” или же “лыжи полюса”, и я предпочту второй вариант, что бы он ни значил. Евгений зол. Губы сжаты, крылья носа едва заметно подергиваются, а костяшки пальцев, сжимающих руль, побелели. Я незаметно и бегло оглядываю его, и краснею, когда мой взор упирается в его пах, который меня пугает внушительной и продолговатой выпуклостью. И это не складки на брюках так провокационно легли, нет.

Медленно отвожу взгляд и смотрю вперед на кузов грязного пикапа. Мне и щупать ничего не надо, чтобы понять: в брюках у Евгения спрятано впечатляющее достоинство. Раньше я не была заинтересована нижней частью тела босса, а вот

теперь мне придется очень постараться, чтобы не опускать взгляд.

— Я передала отделу кадров, чтобы они обзвонили всех, кто работает на удаленке, — тоненько говорю я и вновь прикладываюсь к бутылке с водой, крепко сжимая крышечку.

Евгений кивает. Да сдались ему сейчас кадровики и удаленщики. Я по его прерывистому дыханию понимаю, что ему начхать на мою работу и отчетность. А затем я в ужасе смотрю на свою грудь в скромном белом бюстгальтере: пуговицы рубашки расстегнуты до пояса брюк. То-то я думаю, чего мне так прохладно и легко дышать.

В панике застегиваю пуговицы до последней, приглаживаю ворот и выпрямляю спину, будто я и не светила грудью перед боссом, который чуток перестарался в попытках привести меня в чувство.

— А еще вернули ваш пиджак из химчистки, — мне бы заткнуться, но я не могу сидеть в гнетущем молчании.

Евгений прикладывает палец к своим губам в немом приказе, чтобы я смолкла. Видимо, я его раздражаю.

— Простите, — верчу в руках опустошенную до половины бутылку, поглядывая на дорогу.

Надеюсь, он не обманул про поручения, и наш с ним обед не будет таким же неловким и молчаливым как эта поездка, иначе я не выдержу напряжения и сбегу, как с неудачного свидания.

Глава 12

Ясное дело, что Евгений обедает не в столовых для простых смертных, но я не думала, что он решит побаловаться сырой рыбой в суши-баре, что находится на первом этаже отеля на Новинском бульваре. Не то, чтобы я не уважаю морепродукты и блюда из них, но мне жаль живых рыбех, крабов и прочих тварей в аквариумах.

Во-первых, им тесно, а во-вторых, их ждет незавидная участь быть съеденными. Я не веганка, однако рыбы плавают в нескольких метрах от меня, печально раскрывают рты и будто просят о помощи. И ведь я им не помогу, даже если вздумаю выкрасть кого-нибудь из них. Вряд ли, например, лобстер выживет в Москве-реке, если я туда его выкину из добрых побуждений.

Но в настоящую тоску меня вгоняет меню. Охренеть как дорого. Самый дешевый ланч с курицей на гриле под японскими соусами ассорти стоит три тысячи рублей! Это ведь курица! Да, это вам не комплексные обеды с макарошками и котлетами из фарша с хлебом и луком. Я сама готова прыгнуть в Москву-реку от осознания, что я выйду отсюда без трусов.

В общем, я закрываю меню, потому что остальные позиции меня неприятно удивляют и опять смотрю на лобстера, который за стеклом понимающе шевелит усиками.

— Два бенто бокса, будьте добры, — говорит Евгений, когда к столику подплывает хрупкая официантка. — И чайник зеленого чая.

Я вновь открываю меню и ищу глазами бенто бокс в списке ланчей. Ох, мама, роди меня обратно. Восемь тысяч пятьсот триста тридцать три рубля.

— Или ты хотела что-то другое, Аля?

Я аж язык проглотила от паники. Теперь курица в соусе ассорти кажется не такой уж и дорогой.