Порода героев
Шрифт:
Кроаг вспомнил, как часто самых могущественных фирексийцев губила самоуверенность. Может ли Даввол оказаться опасным? Для члена Внутреннего круга Фирексии это представлялось невероятным. Кажется, единственная цель этого смертного мяса — добиться усовершенствования своего негодного тела. Это желание никогда не будет исполнено до конца. В нем будут поддерживать жизнь, пока он нужен Фирексии, и этого хватит, чтобы обеспечить его верность. Какой смертный не боится смерти?
В темном зале Твердыни Кроаг воссел на трон Ратха.
Глава 6
Вошедшему в мастерскую Баррину бросились в глаза раскиданные как попало инструменты. Тимейн стоял тут же, уставившись в голубовато-серое оконное стекло. Легкие мурашки тронули спину старшего мага. Вот так же смотрел Гатха, когда восемь субъективных лет назад, шестьдесят пять по счету Доминарии, маг впервые предложил ученику участвовать в создании метатранов. И вероятно, не случайно Тимейн просил встретиться в той самой лаборатории, где начиналась разработка проекта новой Породы. Тимейн выбрал место сознательно. Он хотел, чтобы Баррин вспомнил…
— Я здесь, Тимейн.
Молодой волшебник медленно развернулся, склонившись перед Баррином в почтительном приветствии:
— Спасибо, что ты нашел для меня время, наставник. Все бумаги на столе.
Маг не торопился просмотреть отчет. Он встретил сдержанный взгляд собеседника, гадая, что заставило старшего ученика открыто пренебречь субординацией, обратившись прямо к высшей власти академии.
— Если ты намерен подать жалобу, следовало бы передать ее обычным путем. Всем известно, что работать под руководством Гатхи не…
— Я не собираюсь подавать жалобы на куратора Гатху, — перебил Тимейн. Впрочем, голос его звучал все так же уважительно. — Однако я сделал открытие, которое, на мой взгляд, должно попасть только в твои руки.
Чего Баррин меньше всего ожидал от Тимейна, так это самодовольства. Пожав плечами и решившись подождать с суждением, пока не узнает больше, старший маг взял со стола пачку листов. Казалось, верхние страницы были тщательно склеены из множества обрывков. Кто-то намеренно разорвал отчет? Баррин увидел незнакомые таблицы и поднял взгляд на юношу.
— Чья это работа? — резко спросил он. Тимейн молчал. Для Баррина его молчание было достаточно красноречивым. «Распрощайся с мыслью, что от тебя ничего не утаивают». Маг начал читать.
Не только первая страница выглядела так, словно ее склеили из кусочков или выудили из мусорной корзины. К тому времени, когда четверть пачки оказалась прочитанной, Баррин уже сидел за столом, раскладывая листки в определенном порядке, чтобы удобнее было разыскивать ссылки. В общей сложности сводки отражали сорок лет работы в реальном времени и относились к исследованиям проблем Породы. Числа говорили достаточно ясно: постоянное снижение эмоциональной связи с Доминарией и усиление темных… элементов.
— Есть доказательства? — поинтересовался Баррин.
Тимейн кивнул:
— В соседней комнате.
Там их ожидали несколько младших учеников. Подростки сторожили пожилого человека, нахмурившегося при виде Тимейна и хлестнувшего Баррина враждебным взглядом. Затылочная часть продолговатого черепа старика плавным изгибом сливалась со спиной.
— Это Рха-уд. Представитель Породы, выращенный в зоне быстрого времени.
Баррин понимающе кивнул. Вот откуда удлиненный череп. Экспериментируя, Гатха ввел в матрицы несколько не слишком значительных физических изменений. Детища его опытов отличались также враждебностью ко всему, так или иначе связанному с академией.
— Почему ты здесь, Рха-уд? — сочувственно спросил Баррин. — Тебя привели силой? — Маг старался не замечать обиженного взгляда Тимейна.
Рха— уд мотнул головой.
— Вот этот, — он снова качнул головой в сторону Тимейна, — сказал, что он может, сумеет помочь моей малышке. Она плохо ладит с другими. — Старик проглотил слюну. — Со всеми.
Маг не стал расспрашивать, опасаясь задеть достоинство собеседника.
— Будем надеяться, что сумеет, — коротко отозвался он.
Тимейн открыл маленькую коробочку, достал оттуда камень, переливающийся кобальтовым блеском и молочно-белыми прожилками. Кое-где искрились красные и зеленые включения неизвестных Баррину минералов.
— Камень Феллвара, — пояснил юноша.
Эта самородная горная порода обладала способностью направлять пять видов маны.
Прочитав заклинание, юный волшебник положил камень на стол, и тот покатился к Рха-уду. Перевернувшись раз, другой, он замер. Ученик мага поднял его и переложил поближе к одному из подростков, стоящему у стола. Феллварийский камень немедленно покатился к нему и явно не собирался останавливаться у края. Подхватив его уже в воздухе, Тимейн кивнул ребятам:
— Всем спасибо.
Подростки поднялись и вышли, захватив с собой Рха-уда.
— И что это доказывает, Тимейн? — Баррин замолчал, уверенный, что ученик захочет объясниться.
— Всего лишь маленькая демонстрация, — отозвался тот. — Камень катится все медленнее и делает меньшее число оборотов с каждым поколением. На дочь Рха-уда не пришлось и одного оборота. — Юноша спрятал камушек обратно в коробку. — Я воспользовался законом подобия. Если личность хранит воспоминания о землях Доминарии, эти воспоминания привлекают все, сходное с ними. Дерево реагирует на тех, кто любит природу, — зеленая мана. Горящий уголь или кусок обсидиана привлекается воспоминанием о горах красной маной. Поверь мне, наставник Баррин, представители Породы не связаны ни с одной частью Доминарии. Развиваясь в лабораториях ускоренного времени, где поколения меняются слишком быстро, они не успевают запомнить свой мир.
— Они не маги, — встревоженный Баррин спешно подыскивал возражения. — И если дело только в том, чтобы растить их за пределами…
— Связь личности с землей Доминарии — это не просто способность притягивать родственную ей ману, — снова перебил Тимейн. — Я берусь доказать, что эта связь прямо зависит от врожденной любви личности к окружающему ее миру. Насколько далеко в прошлом была нарушена эта связь, я не знаю, но моя теория предполагает, что необратимые нарушения могут возникнуть еще до рождения, при зачатии, или даже за несколько поколений.