Порог (сборник)
Шрифт:
Хозяин был там, разговаривал со старым Гобимом и двумя другими горожанами. Она ни разу прямо на него не взглянула, но постоянно ощущала его присутствие, и при звуке его голоса сердце ее замирало в ожидании.
Дочь Лорда Горна стояла рядом с Хью. Теперь она говорила с ним, учила его использовать суффикс «-аджа», который они прибавляют к имени, если хотят выразить дружескую расположенность, назвать кого-то своим другом, и пыталась объяснить, что имя, которым они его называют —…Хьюраджа… уже включает этот суффикс и эту расположенность и звучало бы смешно, если бы к нему прибавили еще что-то —…Хьюраджаджа!.. — и, говоря
— Аллиаджа, — сказал он и стал красным — лицо, уши, шея — все резко покраснело под густыми, чуть взмокшими на лбу волосами; потом опять побледнело.
Аллия улыбнулась, нежная и холодная, как вода, и поздравила его с успехом.
— Они словно брат и сестра, — произнес кто-то рядом с Айрин, и она с изумлением поняла, что обращаются именно к ней, и с трудом вышла из своего созерцательного оцепенения.
Рядом с ней стоял Лорд Горн. Но смотрел не на нее, а на Аллию и Хью, словно любуясь их одинаково светлыми волосами, столь необычными здесь. Продолговатое лицо старика было как всегда суровым и спокойным. Айрин ничего не сказала, ее странно поразил этот интимный тон, в котором звучала скрытая ирония. Потом Лорд Горн повернулся к ней:
— На этот раз ты подольше побудешь у нас, Иренаджа?
— Так долго, как буду вам нужна, — ответила она с горьким намеком. И тут же ей стало стыдно. Ведь именно Горн сказал тогда: «Твое мужество выше всяких похвал», и эти его слова она хранила как самое большое сокровище, как лекарство от душевной слабости и сомнений. Там, в другой стране, где она не могла обрести родного крова, она, не задумываясь, кто именно сказал ей эти слова, крепко держала их в памяти: "…твое мужество… у тебя есть мужество… Ты не заставишь свою мать делать выбор, который ее погубит, ты не попросишь ее о помощи, которую она тебе дать не в состоянии. Тебе не нужна помощь. Твое мужество выше всяких похвал».
— Лорд Горн, — сказала она, — надо было мне пойти в Столицу, пока… пока люди еще могли пойти туда.
— В Столицу ведет не одна дорога, — сказал он.
— Вы когда-нибудь там бывали?
Он посмотрел на нее своими серыми глазами будто издалека.
— Я бывал в Столице. Именно поэтому меня и называют Лордом, — сказал он доброжелательно, холодно, спокойно.
— Вы видели Короля?
— Его тень, — сказал Горн. — Я видел яркую тень Короля.
Но слово «король» почему-то было теперь употреблено в женском роде и, видимо, означало «королева» или «мать короля»; и все его слова вроде бы ничего не значили особенного, но она понимала какой-то их тайный смысл, понимала их так, как никогда ничего не понимала в жизни. Его глаза, по-прежнему глядевшие как бы издалека, уставились прямо на нее. Если я протяну руку и коснусь его, я все сразу пойму до конца, подумала Айрин. Исчезнет эта стена, я как бы буду одновременно там и здесь. Но, получив это знание, я погибну.
Глаза Горна мягко предупредили: «Не тронь меня, детка».
К камину, у которого они стояли, кто-то подошел. Она медленно обернулась и с равнодушием отметила, что это Хозяин Сарк.
— Ну, теперь, когда пришла Ирена, мой Лорд, мы можем более свободно объясняться с вашим гостем, — сказал Хозяин вполне официальным тоном, в котором слышалось некое скрытое нетерпение.
Старик посмотрел на него и, как всегда, заговорил не сразу:
— Очень хорошо. Ты поможешь нам с ним объясниться, Ирена?
— Да, — сказала она. Она чувствовала, что наконец освободилась от того безразличия, от которого никак не могла избавиться, и вновь обрела уверенность. Она окликнула Хью; остальные гости тут же умолкли и собрались у камина неплотным полукругом. Аллия стояла рядом с Хью, который смотрел то на нее, то на Айрин; глаза у него были живые, ясные, чистые, как у ребенка, а взгляд немного растерянный. Тут заговорил Лорд Горн, и Айрин стала переводить.
— Мы просим тебя сослужить нам службу, просим о помощи.
Хью кивнул.
— Мы не имеем права ничего от тебя требовать. Если ты выполнишь то, о чем мы просим, то проявишь большую милость по отношению к тем, у кого не осталось надежды.
— Я понимаю.
— Мы ничем не можем помочь, хотя тебе будет угрожать опасность.
Немного помолчав, Хью спросил:
— А что это за опасность?
Она не все поняла в ответе Горна, но постаралась перевести его слова как можно лучше: живущие здесь испытывают страх… страх этот, как он сказал, находится в них самих… и потому они не могут встретить врага лицом к лицу, может только кто-то… другой, не здешний… только он может заставить врага отступить, заставить отступить этот страх… нет, я правда не понимаю, что он такое говорит.
— Спроси его, что это за враг.
Она спросила. Лорд Горн ответил:
— Глаз, что видит, даст ему форму; ум, что знает, даст ему имя.
Во всяком случае, лучше перевести его слова она не могла.
— Загадки, — сказал, улыбаясь, Хью. Он задумался было над разгадкой, даже задал какой-то вопрос, но потом вдруг умолк, словно выжидая. К нему пришло терпение, подумала Айрин. Под внешней неуклюжестью в нем теперь чувствовалось достоинство. А может, он вовсе и не был таким уж неуклюжим?
— Что вы дадите ему с собой, мой Лорд? — спросил Хозяин.
— Шпагу, которая дана была мне, если он этого захочет, — ответил Горн.
— Что вы дадите ему… для передачи… мой Лорд?
Она начала было переводить этот вопрос Хью, но вдруг поняла, что старик уже что-то отвечает — хоть и медленно, как обычно, но с каким-то странным, резким нажимом.
— Ты внук своего деда, Сарк, но где же дети его дочери?
— Все мы, — сказал темноволосый человек, — все мы ее дети.
— Дети страха. Это-то и связывает нас. И правые руки наши бессильны помочь нам. А ты не продашь нас снова, Сарк? Аллия, принеси шпагу.
Девушка подошла к сундуку, стоявшему у внутренней стены зала, встала на колени и откинула крышку.
Напряжение, возникшее между Горном и Сарком, было таким сильным, а причина его настолько неясна ей, что Айрин даже не сделала попытки перевести что-либо Хью. Вместе с ним она во все глаза смотрела на Аллию.
Окутанная летящим облаком светлых вьющихся волос, девушка вновь пересекла зал, неся на вытянутых руках яркую, тонкую полосу света. Она остановилась было напротив отца, но тот коротким повелительным жестом указал ей на Хью. Аллия подошла к Хью, улыбаясь, слегка приподняла руки, но губы и лицо ее были бледны.