Порок сердца
Шрифт:
борются за мою жизнь. А может, я после операции, отхожу от наркоза и постепенно прощаюсь со
своими галлюцинациями. Сначала с Эмомиром, Котом и Манией, а теперь надо попрощаться и с
клоуном, открыть глаза и проснуться». Увлеченный этой замечательной идеей, Эгор не заметил, как
заплакал, и ощутил это лишь тогда, когда перестал что-либо видеть в мокрых запотевших очках. Он
помахал клоуну, прощаясь, и снял очки. Тик-Так в ужасе всплеснул руками и посмотрел на него
на идиота. Эгор не проснулся, зато глаз мгновенно резануло больничным тихим ужасом, чужой
физической болью и немощью, несбывшимися надеждами и ожиданием смерти. В ушах голосил
«Finch». Эгор стоял в коридоре отделения нейрохирургии рядом с операционной, он даже не
заметил, как надел очки обратно. Но поздно, ему стало плохо. Он понял, что теряет сознание.
Фантомное сердце ухнуло и провалилось куда-то в желудок, голова опустела, колени подкосились,
и свет исчез.
ГЛАВА 9
Реально плохие новости
Эгор открыл глаз и увидел красный блин. «Солнце», — подумал он. Солнце отплыло и опять
оказалось довольной мордой его санчопансы. Ююун что-то говорил, но Эгор ничего не слышал,
потому что в ушах играло: «I am not О. К.» Эгор снял наушники.
— Что случилось? Как долго я провалялся в отрубе?
— Все в порядке, шеф. Минуту, не больше. Советую все же заткнуть уши берушами, тогда
меня ты будешь слышать, а остальной мир — нет. Я буду стараться орать тебе прямо в уши.
Что ж, Эгор так и сделал и огляделся. В чувстве юмора его спутнику отказать было нельзя, он
перенес его из больницы в гораздо более веселое место. Эгор сидел на кладбище, привалившись
спиной к чьему-то надгробию. Вокруг Эмобоя высилась трава, видимо, эту могилу давно никто не
навещал. Клоун сидел на лавочке рядом и как-то слишком нежно смотрел на него своими
маленькими глазками.
— Что? — спросил Эгор. — Зачем мы здесь? Кто-то умер?
Клоун кивнул. — Кити? — ужаснулся Эгор.
Клоун помотал головой и показал толстой сарделькой пальца на него.
— А, ну да, — вспомнил юноша. — И что мы здесь делаем?
— Прощаемся с тобой, — прочитал Эгор по толстым, ярко накрашенным красным губам
клоуна.
Эмобой почувствовал спиной холод могильного камня, поднялся на ватные ноги и посмотрел
в направлении, указанном клоуном. Его глазу открылась печальная картина. Четверо
кладбищенских рабочих с помятыми всепонимающе-испуганными интеллигентными лицами
аккуратно укладывали в свежевырытую могилу гроб. А рядом с ними, в упор глядя на него, стояла
ничего не видящая
отец. «Никогда его таким небритым не видел», — подумал Эгор и понял, как он их любит и как им
больно. Понял, что с момента, как он очнулся в Эмомире, он гнал от себя мысли о родителях,
прятался от них. Но сейчас прятаться было некуда, он прочувствовал эту боль сполна. В горле
спазмом встал ком, слезы клокотали внутри, но заплакать он не мог, черная дыра сердца
разорвалась на клочки, и каждый из них болел, как целое сердце. Ему было не жалко себя — Егора,
хорошего, веселого парня, который больше не выпьет пива с друзьями и не поцелует ни одну
девчонку, не покатается на папиной «Аудине». Нет! Ему было жаль маму, папу и скрючившуюся за
их спинами и не поднимавшую седой головы свою еще нестарую бабушку. Ему было жаль своих
школьных и институтских друзей, которых он никогда не видел такими грустными и растерянными,
этих балбесов и раздолбаев, с которыми он тусил каких-то три дня назад. Ему так захотелось
подойти к ним, обнять, попытаться утешить, чего-нибудь ляпнуть типа: «Да, вот он я. Немного
похудел и загорел, но это — я». Сказать им, как он всех их любит. Почему он никогда не говорил
им этого? Эгор, раздираемый чувствами, на прямых трясущихся ногах направился к внушительной
толпе тех, кто пришел с ним попрощаться. Здесь стояли и его многочисленные родственники —
насупленные дядья и зареванные тетки с племянниками, и дворовые друзья, и товарищи-пловцы, и
хмурые одноклассники с ревущими одноклассницами и однокурсницами. Пришла даже группка
эмо, стоявших чуть позади. Клоун, шедший за Эгором по пятам, их сразу заприметил и стал тыкать
пальцем:
— Гляди, Эгор, твои новые родственнички пришли попозировать. У тебя, вернее, у Егора
Трушина теперь культовый статус среди плакс. Погиб в бою, геройски сражаясь с антиэмо.
— Заткнись ты! — процедил сквозь зубы Эгор, пытаясь найти в толпе Кити. — Мне и так
больно, очень больно.
— Подумаешь, какой нежный. Похороны хорошие, пышные, вон сколько народу. Я прямо
завидую тебе, Эгор. Ты герой двух миров. Да еще и на собственных похоронах побывал. Это ж
мечта! Позырить, кто пришел, послушать, кто чего сказал. А кто не пришел, того в блокнотик на
заметку, мы его потом во сне навестим…
Эгор не слушал клоуна, он искал Кити, обшаривая взглядом ряды стоявших вокруг людей. Ни
среди друзей, ни среди эмо он Кити не обнаружил. Вот Риту он сразу увидел — в сапогах на