Порок
Шрифт:
«Не может быть!» – пронзило его. Евгений в отражении увидел себя, нынешнего, взрослого. Его постигло разочарование, он резко повернулся и подошел к креслу, движением руки сорвал с нее шляпу, очки. Перед ним в кресле сидел Воинов и, злорадно улыбнувшись, произнес:
– Ты знаешь главную ошибку людей?
Евгений в ответ помотал головой.
– Все люди стараются возвратиться к истокам!
После услышанных слов Евгений окончательно проснулся.
Глава вторая
До ночного клуба они добрались на такси. На фейс-контроле
Было многолюдно, Татьяна не сходила с танцпола. Евгений, у которого настроение было слегка подпорчено из-за конфликта с привратниками, глушил виски со льдом. И не отводил взгляда от Татьяны, непринужденно веселившейся в кругу незнакомых танцующих людей. Что-что, а она, в отличие от многих, развлекаться умела. Ее не могло сковать ни отсутствие компании на танцполе, ни множество мужских глаз, жадно поедавших ее тело и расчленявших на части: кому-то больше нравилась ее попа, кому-то трясучие груди, кому-то вся фигура целиком вместе с ярким личиком.
Они сидели за стойкой бара, единственное место, которое было свободным, и с которого для Евгения просматривался весь танцпол. Было шумно, Евгений тихо сидел и пил, как вдруг к нему подбежала Татьяна, подхватила свою сумочку, крикнула сквозь шумовой поток кислотной музыки, что скоро подойдет и поторопилась к выходу из зала. Евгения озаботил резкий, неожиданный порыв Татьяны. Нет, она и до этого момента выходила с сумкой в дамскую комнату, но сейчас Евгений напрягся, его поглотила необъяснимая тревога.
Через десять минут он вышел за ней, метнувшись по сторонам, обошел все этажи клуба, но ни в ресторане, ни в зале караоке, ни в других комнатах отдыха ее не обнаружил. «Может, в женской уборной», – успокоил он себя и вернулся за стойку бара. Прошло еще минут двадцать, Татьяны все не было.
Евгений прошелся еще раз по этажам клуба и заглянул в кальянный зал, куда в первый раз не подумал зайти. В общей комнате было накурено, дым висел повсюду, на рассеянных по комнате пуфиках лежали полупьяные посетители и вальяжно вбирали аромат фруктового табака. Татьяны было не видно. Остались неизведанными еще три отдельных номера кальянной, стоящих в один ряд сбоку от общего зала. Называть их полноценными «отдельными номерами» были невозможно, каждый больше напоминал большую кровать с натянутыми к потолку полотняными занавесами, которые играли роль стен. Идентифицировать, кто именно под сводами гардин было невозможно, только оборванные силуэты людей хаотично перемещались по периметру «номера». Евгений нервничал, спиртное немного сглаживало давление нервного пресса.
«Может, она вышла на улицу и с кем-то говорит?» – обнадеживающе замелькало в голове.
Он хотел уйти, но остановился, душа заныла с удвоенной силой. Его разрывало, одна половина настоятельно желала продолжить поиски, а другая, наоборот – подсказывала, что лучше убраться прочь. Но в нем проснулась третья, мужская, эгоистичная сила, требующая жертв для удовлетворения собственного «я». Еще полсекунды назад он не
Он прислушался, раздавались несколько отрывистых голосов, разбавленных подозрительной тишиной, он уже был готов просунуть голову и извиниться, если там не найдет исчезнувшую пассию, как вдруг из соседнего номера выскочила Татьяна. От неожиданности она отпрянула от Евгения, вид ее был слегка растрепанный, но глаза горели. Они не успели ничего сказать друг другу, как следом из номера, откуда вышла Татьяна, пулей вылетел молодой человек. Блондин двадцати двух-двадцати пяти лет, ростом выше, чем Евгений, с широкими плечами. Одним словом, что-то среднее между Антиноем и Нарциссом.
– Татьяна, постой, не уходи, посиди с нами немного, – молодой человек, не обращая внимания на Евгения, собственнически схватил ее за руку. Татьяна задергалась, но он руку не отпустил. Евгений сжал кулаки, внутри все вскипело, еще немного и он ударил бы незнакомца, но, завидев размазанную помаду на лице молодого человека, он разжал кулаки, им овладело бессилие. Сквозь полумрак кальянной Евгений перевел ненавистно-свирепый взгляд на лицо растерянной Татьяны, там картина была аналогичной: на умеренно пухлых губках все еще пылал костер из остатков ярко-красной помады.
Евгений развернулся и ушел; последнее, что он увидел, как Татьяна строит мимические пассы своему знакомому, так и не отпустившему ее руку. Вслед он услышал, как звала его Татьяна, но он оглох, весь обмяк, комок подступил к горлу, ноги несли прочь из сумасбродного заведения. Он выбежал за двери клуба…
Татьяна пыталась связаться с ним по телефону, но Евгений не отвечал, вначале она звонила через каждые пять минут, ввиду того, что еще надеялась застать Евгения в клубе, затем, когда покинула его, сделала еще пару попыток, но Евгений ушел в глубокий нокаут. Он заперся в своей однокомнатной квартире и ни на кого не реагировал. Лежал на полу, на ковре, тупо уставившись в потолок, ни о чем не желал думать. Так, в состоянии полудремы он пролежал до утра.
Утром заглянул в телефон, помимо того, что насчитал в нем не менее десяти пропущенных звонков, он также получил от возлюбленной из прошлой жизни – так ему казалось утром, когда эмоции в его истерзанной душе улеглись – сообщение: «Ты не так все понял!». Евгений брезгливо отбросил телефон и пошел в ванную комнату. Под каскадом теплого душа он немного пришел в себя. После он позавтракал, хотя кусочки копченой колбасы с белой булкой шли в расход без особого аппетита. Затем включил телевизор и весь день провалялся на кровати.
Евгения, словно чувствуя его подавленное состояние, никто не беспокоил. За весь вечер он сделал единственный звонок – своей маме. Вечером, в шесть часов он уснул. Проснулся около девяти, встал, опять принял ванну и вновь лег перед телевизором. Ничего не хотелось – ни Интернета, ни книг, ни фильмов, которые он скачивал из сети. Взор упал на тумбу у кровати. На ней лежала книга – малый сборник сочинений Александра Сергеевича Пушкина. Он иногда почитывал великого русского писателя, с тех пор как встретил Татьяну.