Порождения света и тьмы. Джек-из-Тени. Князь Света.
Шрифт:
— Для этого же потребуется такая обширная неврологическая адаптация!
— Все это уже проделывалось.
— Кем?
— Мною, когда я в последний раз давал им глаза.
— А куда они делись?
— О, они редко удерживаются надолго. Спустя какое-то время их тела их отторгают. Хотя обычно их ослепляют соседи.
— Почему это?
— Наверно, потому, что они начинают расхаживать по округе, похваляясь, что среди всего прочего их народа только они и способны видеть. Что быстро приводит
— Ужасно! — говорит Генерал, который потерял уже счет своим собственным ослеплениям. — Я намерен остаться здесь и за них сражаться.
— Они откажутся от твоей помощи, — говорит Принц. — Ведь так?
— Ну конечно, — говорит один из них.
— Мы не хотим использовать наемников против собственного народа, — говорит другая.
— Это грубое нарушение их и наших прав, — говорит третье.
— Каких прав?
— Ну как же, права на ослепление. Что вы за варвары!
— Я снимаю свое предложение.
— Спасибо.
— Спасибо.
— Спасибо.
— Какая тебе нужна помощь? — спрашивает Гор.
— Вы вдвоем должны крепко держать пациента, пока я провожу операцию.
— Почему?
— Потому что сознание у них не отключается, а местный наркоз здесь не действует.
— То есть ты собираешься проводить нейрохирургическую операцию, причем такую экзотическую, на них прямо как есть — по живому?
— Да. Поэтому-то мне и нужны вы оба: каждый пациент должен быть обездвижен. А они весьма сильны.
— А почему ты должен это делать?
— Потому что они этого хотят. Это — плата, которую они запросили за свои труды.
— И чего только ради? Чтобы видеть несколько недель? Да и что здесь можно увидеть? Пыль, мглу, мутные огоньки?
— Таково их желание — посмотреть друг на друга и на свои инструменты. Они величайшие ремесленники во всей вселенной.
— Да, я хочу снова увидеть фрейляйншип — если он еще у Дульпа.
— А я гардель.
— А я — вентильный фитиль.
— Их желание стоит им больших мук, но зато воспоминаний хватит потом на всех.
— Да, игра стоит свеч, только — чур первым не я.
— Чур не я.
— Чур не я.
Принц раскладывает в воздухе инструменты, стерилизует их, показывает пальцем.
— Вот этого, — говорит он, и крики больше не смолкают.
На несколько следующих часов Генерал отключает свой слух и большую часть человечности. Гор вспоминает о рабочем кабинете своего отца, а еще — о Лильяменти на Д’донори. Тверда рука Принца.
Когда дело сделано, лица норн покрывают бинты, и останутся они там еще на некоторое время. Все трое стонут и всхлипывают. Принц умывает руки.
— Спасибо тебе, Принц Который Был Хирургом, — говорит одна из норн.
— …за то, что ты сделал для нас.
— ...и
— Не стоит благодарности, прекрасные норны. Благодарю вас за отлично сработанный жезл.
— О, не за что.
— …Дай нам знать, когда тебе понадобится еще один.
— …И цена будет той же.
— Ну так я пошел.
— До свидания.
— Прощай.
— Пока.
— Хорошего вам зрения, ребята.
И взяв за руки Гора и Генерала, направляет Принц стопы их по дороге в Марачек, а до него — всего один шаг.
Сзади раздаются новые вопли, и быстро и неистово вершатся дела вполне обычные и подобающие для норн.
И вот они уже снова в Цитадели — чуть раньше, чем удалось Гору, который знает, что это такое, извлечь голубой жезл из ножен на боку Принца.
Это точная копия того оружия, с которым вышел солнцеокий Сет на бой с Безымянным тысячу лет назад.
Искушение святого Мадрака
У Мадрака только один шанс выйти живым из этой мясорубки, и он его использует. Он отшвыривает свой посох и ныряет головой вперед.
Правильно делает.
Он проскакивает под псом, когда тот прыгает за подброшенным вверх посохом.
Под рукой ощущает Мадрак странную ткань брошенной псом рукавицы.
И вдруг нисходит на него успокоительное ощущение собственной неуязвимости. Вселить в него подобное чувство не под силу даже наркотикам.
Он быстро соображает, в чем дело, и натягивает рукавицу на правую руку.
Пока пес поворачивается, Тифон встает на дыбы.
Между Мадраком и псом падает черная тень.
Щекочется, шевелится рукавица, ползет к локтю Мадрака, заползает ему на спину, расползается по груди.
Пес бросается вперед и тут же воет, ибо настигает его тень черной лошади. Безжизненно свисает одна его голова, скулят остальные.
— Уходи, Мадрак! Уходи в условленное место! — говорит Тифон. — Я займу эту тварь, пока она сама себя не прикончит, а потом последую за тобой по-своему!
Рукавица уже спускается по его левой руке, охватывает ее кисть, покрывает всю грудь, спускается уже до пояса.
Мадрак, всегда слывший силачом, вдруг хватает здоровенный булыжник и, сжав в кулаке, стирает его в порошок.
— Тифон, я не боюсь его. Я сам уничтожу его.
— Во имя моего брата, заклинаю, уходи!
Склонив голову, уходит Мадрак. За спиной у него раздаются звуки яростной битвы. Он минует логово минотавра. По коридорам поднимается к поверхности.
К нему пристают бледные твари с горящими зелеными глазами. Он по ходу дела убивает их голыми руками и идет дальше.
Когда на него набрасывается следующая орава, он разгоняет их, но не убивает, экономя время для размышлений.