Порожденная грехом 1
Шрифт:
Выражение его лица вновь исказилось, когда он посмотрел мне в спину. Я могла только представить, как это выглядело. Я повернулась к нему лицом.
— Ты не можешь отправиться к папе и сказать ему, чтобы он не убивал Мэддокса? Иначе, я не позволю доктору осмотреть меня.
Маттео с любопытством оглядел мое лицо.
— План состоит в сохранении Эрла, Мэддокса и Грея Уайта, а также сержанта по вооружению живыми,
Волнение прозвучало в его голосе, напомнив мне истории о склонности Маттео к пыткам, которые я слышала. Это всегда было трудно представить, учитывая, каким забавным он часто был.
— Все остальные в безопасности? Мама? Валерио? Изабелла и Джианна? Лили и дети?
Я что-то бессвязно бормотала, но мои губы двигались сами по себе.
— Ромеро и Гроул отвечают за их безопасность. Не переживай. Скоро все закончится, и люди, причинившие тебе боль, станут собачьей едой.
Мэддокс.
Я знала, что планировала моя семья, но это дало мне время понять, что делать с Мэддоксом и как убедить папу не разрезать его на кусочки размером с укус. Я могла только молиться, чтобы Мэддокса сегодня не убили.
— У тебя есть какие-нибудь травмы? — спокойно спросил доктор, садясь на скамейку рядом со мной.
Я осторожно коснулась своего уха, которое Мэддокс вчера перевязал.
— Мое ухо и спина.
— Давай начнем с твоей спины, хорошо?
Я тупо кивнула. Док имел свободный доступ к моей спине из-за моей разорванной футболки. После нескольких минут осторожных надавливаний он сказал:
— Я собираюсь продезинфицировать и обновить прививку от столбняка. И просто, чтобы охватить все наши базы, я сделаю анализ крови, проверив организм на всевозможные инфекции, которые могла занести игла.
Чего он не осмелился сказать: возможные заболевания при половом акте.
Мое сердце пропустило удар, и я в ужасе уставилась на него.
— Какого рода инфекции? — спросил Маттео, прежде чем я успела произнести хоть слово.
— Гепатит, ВИЧ и многие другие.
Я чувствовала, как кровь медленно отливает от лица. Я даже не подумала о том, что игла может быть загрязнена. Уродство татуировки было моей единственной заботой до этого момента.
Маттео присел передо мной на корточки, ободряюще глядя на меня.
— С тобой все будет в порядке, Марселла.
— Что насчет возможной беременности? — спросил доктор очень тихим голосом.
Выражение лица Маттео сменилось яростью, но затем его взгляд метнулся ко мне.
Я энергично покачала головой, но не могла быть уверена, что не беременна. Я принимала таблетки больше года, когда Мэддокс похитил меня. Конечно, у меня их с собой не было. Но я не хотела думать об этом сейчас. Я позабочусь об этой проблеме, когда окажусь дома.
Облегчение на лице Маттео было ошеломляющим. Он коснулся моей руки.
— Скоро ты будешь дома и забудешь, что это вообще произошло.
Я кивнула, но меня трясло и знобило. До этого момента мне удавалось надевать маску контроля, но она быстро ускользала. Я едва успела заметить, как доктор снял повязку, проверяя мое ухо.
— Есть возможность исправить мочку уха. Я знаю одного из лучших пластических хирургов Нью-Йорка, который с радостью тебя прооперирует.
— Как будто мы с твоим отцом дадим ему выбор, — пробормотал Маттео, ударяя по ладони лезвием своего любимого ножа.
Я отрицательно покачала головой.
— Все останется так, как есть. Только, доктор, убедись, что она не заражена.
Маттео встретился со мной взглядом, явно смущенный. Может, он беспокоился, что я страдаю от ПТСР, но я не думала, что это так.
— Я хочу помнить.
— Надеюсь, ты не подумаешь оставить татуировку, — пошутил он сухим голосом.
Я пожала плечами.
— Насколько все плохо?
— Ужасно, — сказал он.
— Есть варианты свести татуировку.
— Я знаю, — сказала я.
Я еще даже не осмелилась оглянуться через плечо. Позже придет время встретиться лицом к лицу с этим ужасом.
Доктор накрыл татуировку бинтами, а Маттео накинул мне на плечи одеяло, после чего мы сидели в тишине, ожидая окончания битвы. Я видела по лицу Маттео, что он хотел вернуться и принять участие в кровопролитии. Я была благодарна, что он остался со мной. Не хотелось сейчас оставаться одной.
Мои мысли вернулись к Мэддоксу, который рисковал всем, ради моего спасения. Позвонить отцу и рассказать ему о клубе было равносильно самоубийству. Он сказал мне, что любит меня. Я не доверяла своим собственным чувствам. Может ли настоящая любовь зародиться в неволе?