Порожденная грехом 1
Шрифт:
Мама вопросительно посмотрела на папу, но не спросила, что за тату.
— Мы сведём ее, как только ты почувствуешь себя лучше, — твердо сказал папа. — Я сообщил доку, чтобы он сделал все необходимые приготовления.
— Спасибо, папа.
Валерио подошел ко мне и тоже обнял.
— В следующий раз я тоже надеру байкерам задницу, когда они похитят тебя.
Я
— Я очень надеюсь, что это было последнее похищение, и ты не должен ругаться.
Он закатил глаза, и я взъерошила его светлую гриву, прежде чем он успел увернуться. Еще раз обняв Джианну и Изабеллу, тетю Лилиану, Ромеро и моих двоюродных братьев и сестёр, я наконец поднялась наверх, смертельно уставшая. Я быстро извинилась, охваченная волной эмоций, которые испытывала.
Оставшись одна в своей спальне после первого душа, как мне показалось, за несколько дней, я сняла повязку со спины и повернулась к длинному зеркалу. Я резко втянула воздух. Мэддокс рассказал мне, что означала татуировка, но, увидев ее собственными глазами все равно было похоже на удар в живот.
Черные буквы выглядели почти размытыми и тонкими. Они напомнили мне татуировки, которые заключенные делали в тюрьме. Слова «Шлюха Витиелло» смотрели на меня в ответ. Они сидели прямо между моими лопатками ниже шеи. Печать шлюхи, как назвал это Эрл. Я сглотнула один раз, затем отвернулась от зеркала. Как только люди узнают о, произошедшем между мной и Мэддоксом, я буду часто слышать оскорбления.
Раздался стук в дверь, и я подпрыгнула, мое сердцебиение сразу же участилось.
Я схватила халат и накинула его, прежде чем направиться к двери, пытаясь прогнать свое необоснованное беспокойство. Это мой дом. Здесь я в безопасности.
Когда я открыла дверь, мама улыбнулась мне.
— Я просто хотела проверить, как ты.
Я впустила ее.
— Папа дома?
— Да, он внизу с твоими дядями, обсуждает их планы на завтра. Он хочет пожелать тебе спокойной ночи позже.
Я улыбнулась, вспомнив все те времена, когда он делал это, когда я была маленькой.
Мама поколебалась, потом коснулась моего плеча.
— Есть ли что-нибудь, о чем ты хочешь со мной поговорить?
Я отрицательно покачала головой.
— Пока нет. Сейчас я в порядке.
Было так много вещей, которые сбивали меня с толку, но я нуждалась во времени, чтобы разобраться в них, прежде чем я смогу с кем-нибудь поговорить.
— С тобой все будет хорошо, если ты останешься одна ночью? Я могла бы остаться с тобой.
Я поцеловала маму в щеку.
— Со мной все будет хорошо, мам. Я не боюсь темноты.
Мама кивнула, но я могла сказать, что она все еще беспокоилась обо мне.
— Тогда спокойной ночи.
После ее ухода, я надела одну из своих любимых пижам, чтобы вновь почувствовать себя самой собой, и скользнула под одеяло. Лежа без сна, я приняла решение превратить татуировку на спине во что-то, что доказало бы, что я сильнее, чем Эрл думал, что я когда-либо смогу быть. Я бы не стала прятаться или отступать. Я нападу.
Я взяла телефон и начала искать мастера по тату. Я не позволила бы ничьему суждению определять, кто я такая. Ни сейчас, ни когда-либо еще.
Несмотря на мои слова, ужасные образы начали преследовать меня в тот момент, когда я выключила свет. Грубые татуировки, отрезанные части меня, разорванные на части тела и дерущиеся собаки. Мой желудок скрутило.
Стук в дверь заставил меня подскочить в постели.
— Да? — позвала я дрожащим голосом.
Папа вошел, нахмурив брови.
— С тобой все в порядке, принцесса?
— Ты можешь не называть меня так? — спросила я, вспомнив, как много раз Эрл или Коди использовали это прозвище, заставляя меня ощущать себя грязной.
Папа напрягся, но кивнул. Он остался у двери, как будто внезапно не был уверен, как вести себя со мной. Я могла сказать, что у него было много вопросов, которые он хотел задать, но не сделал.
— Я пришел пожелать тебе спокойной ночи.
— Спасибо. — тихо сказала я.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Папа?
Он развернулся.
— Я отправлюсь с тобой завтра на допрос пленников.
— Марси...
— Пожалуйста.
Он кивнул, но выражение его лица все еще говорило «нет».
— Не думаю, что это хорошая идея, но я не стану тебя останавливать. Мы с Амо собираемся отправиться в тюрьму очень рано. Тебе следует выспаться и приехать позже с Маттео.
Как только он ушел, я еще час ворочалась в постели, но темнота навевала плохие воспоминания, и я не могла спать с включенным светом. В последние несколько недель Мэддокс был рядом со мной по ночам, и неважно, насколько нелепо это было, я чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Теперь, в полном одиночестве, тревога взяла надо мной верх.