порп
Шрифт:
– Она дала мне свои советы, но будет лучше, если и ты дашь мне свои.
– Очень хорошо. Когда мы приедем, там, возможно, будут фотографы. Не показывай удивления или потрясения их вниманием. Просто сверкай красивой улыбкой и излучай уверенность. Все время стой рядом со мной. Там будут журналисты, которые попытаются узнать твою личность. Моему пресс-агенту известно, когда следует раскрывать любую необходимую информацию. Но это тебя не касается. В основном, говорить буду я. Хотя во всем должен быть здравый смысл. Если с тобой заговорят, то тебе нужно будет отвечать, но не делись конфиденциальной информацией.
– Да.
– Меня попросили принять участие в этом мероприятии из-за пожертвования, которое я сделал для Симфонического оркестра Четырех городов и Фонда поддержки искусства. Ты когда-нибудь раньше бывала на симфонии?
Клэр ответила, что нет. И Энтони продолжил, пока лимузин петлял по узким улицам. Автомобиль стал чаще останавливаться на светофорах, и Клэр поняла, что они уже близко.
– Симфония - это восхитительный вечер. Я верю, что тебе понравится музыка. Дирижер невероятно талантливый.
– Спасибо, Энтони, что позволил мне сопровождать тебя в этот вечер.
– Признаю, ты хорошо усвоила уроки. Теперь настало время посмотреть, сможешь ли ты следовать правилам за пределами моей территории.
– Я сделаю все возможное.
Энтони осторожно взял Клэр за подбородок и повернул ее к себе.
– У тебя все получится. Неудача в общественном месте не принимается.
Их взгляды были прикованы друг к другу.
– Да, Энтони. Я продолжу следовать твоим правилам.
Машина замедлила ход и остановилась.
Энтони прошептал:
– Дождись Эрика, он откроет дверцу и поможет тебе выйти. Я буду рядом с тобой, и в театр мы войдем вместе.
Кэтрин говорила, что на них будут смотреть люди, и Энтони предупреждал о фотографах, но Клэр не ожидала такого торжественного приема как на премии "Эмми". Повсюду были камеры, люди выкрикивали вопросы.
В "ВКПЗ" работала метеоролог по имени Дженифер, на десять лет старше Клэр. Она взяла ее под свое крыло и обучила всему в работе на новостном канале. Дженифер готовила Клэр для камер еще до выкупа канала. Сценический совет, которым поделилась с ней Дженифер насчет внешности и поведения, оказался полезен. Она сказала Клэр: "Когда включатся вон те камеры, и твое изображение появится на телеэкранах в комнатах зрителей, их не будет волновать, что у тебя умерла собака, тебя обманул парень или ты выиграла в лотерею. Их волнует погода. Поэтому найди маску, отполируй ее, а когда зажжется тот красный огонек, носи ее с гордостью". Для Дженифер это сработало. Она сохранила свою должность и после выкупа.
Эрик открыл дверцу. Клэр осторожно спустила ноги из машины и надела свою маску. Это была маска красивого лица, которое она увидела в тот вечер в зеркале ванной комнаты. Ее движения были изящны, а улыбка не ослабевала. Она усердно следовала совету.
Из машины вышел Энтони, кивнул с чудесной улыбкой толпе и спокойно положил руку на поясницу Клэр. Ее нервозность сменилась возбуждением, пока они продвигались через толпу к театру. Внутри за дверями их ждал мужчина, с энтузиазмом приветствовавший мистера Роулингса и сопроводивший их наверх в отдельную комнату. В театре журналистов уже не было, но оставшиеся люди точно так же стремились заговорить с Энтони.
Смешавшись с толпой, Роулингс взял два хрустальных бокала с шампанским и один протянул Клэр. Его голос звучал по-другому, непринужденно, когда он приветствовал или его приветствовали люди. Он любезно представлял свою спутницу Клэр Николс людям и парам, с которыми они сталкивались. Клэр вежливо улыбалась, жала руки и вела светскую беседу. Она следила за мужчиной, которого вроде и знала, но который теперь казался другим. Многие хотели с ним поговорить, и он знал их всех по именам. Ее пленили его навыки общения.
Как только вспыхнули огни, он нежно коснулся ее плеча и повел к их местам. Когда она прошла за черную занавеску, перед Клэр открылся вид на весь театр. Энтони направил ее к отдельной ложе сверху и справа от сцены. Заняв свое место, девушка начала рассматривать великолепный вид, стены с орнаментом, толпу красиво одетых людей и прекрасный бархатный занавес. Зрительный зал слишком быстро потемнел, и сцену осветил луч прожектора.
Заговорила женщина с немецким акцентом:
– Прежде чем мы начнем наше вечернее представление, я бы хотела поблагодарить всех присутствующих. Мне бы хотелось попросить вас, зрителей, присоединиться к нам, Симфоническому оркестру Четырех городов, и выразить благодарность одному человеку, который сделал возможным сегодняшнее выступление, - мистеру Энтони Роулингсу.
Внезапно луч прожектора оказался направлен прямо на их ложу. Толпа разразилась аплодисментами и овациями. Клэр смотрела, как Энтони встал и ответил на благодарность широкой улыбкой и взмахом руки. Он сел обратно, в свете направленного на них света наклонился и взял Клэр за руку. Она улыбнулась ему, его глаза были такими светлыми. Прожектор погас, и зазвучала симфония.
Во время представления они едва разговаривали, не считая каких-то комментариев о музыкальном произведении. Когда Энтони не аплодировал, его рука спокойно лежала на ладони Клэр. Концерт закончился слишком быстро. Зажглись огни, и они встали, чтобы уйти. Прошептав ему на ухо, Клэр снова поблагодарила его. Она такого себе и не могла представить. Он улыбнулся и нежно положил руку ей на поясницу, ведя ее сквозь толпу в фойе. Снаружи Эрик открыл дверцу ожидающей их машины, и Энтони помог Клэр сесть.
Из-за резкого перепада звучания у Клэр звенело в ушах; лимузин отъехал от обочины. Голова кипела от мыслей, вечер выдался замечательный: музыка, шампанское, люди, театр, все. Они уже ехали несколько минут, когда она поняла, что Энтони не говорил с тех пор, как они сели в лимузин. Сердце застучало сильнее при мысли, что он расстроен. Но она сказала себе, что этого не может быть. Она делала все, о чем ей говорили. Она соблюдала приличия и позволяла говорить, в основном, ему. Чувствуя на себе его взгляд, Клэр боялась повернуться к нему лицом. Звон в ушах сменился тишиной. Полное отсутствие звука. Она поправила свою новую маску и повернулась.
– Великолепный вечер, спасибо еще раз.
– Ты, правда, так думаешь?
Она гадала, спрашивал ли он о симфонии или о ней.
– Правда. Музыка была исполнена прекрасно, и ты был прав насчет дирижера.
– Ее пульс участился, не в состоянии больше сдерживать напряжение.
– Я все сделала правильно?
– А ты как считаешь?
Она обдумала свой ответ и все его слова.
– Думаю, я хорошо справилась. Я послушалась и тебя, и Кэтрин.
Она надеялась, что ее голос не выдавал неуверенности.