Порт-Артур — Токио
Шрифт:
После довольно жарких споров, приняли в итоге идею подполковника контрразведки Батюшина. Сам он — уроженец Астрахани, и не понаслышке знал о недостатке у нас на Каспии быстроходных больших катеров для борьбы с контрабандой и незаконным рыбным ловом в период путины.
В итоге, для соблюдения полной конспирации, я и все мои подчиненные были переведены в морской штат пограничной стражи. Перед нами была поставлена задача: прибыть на Дальний восток с вместе с тремя десятками катеров КЛ для организации береговой, таможенной охраны и контроля над нашими прибрежными рыбными угодьями. Теперь «КЛ» официально расшифровывалось как «Катер ледоходный». Это давало хоть и несколько притянутое за уши, но внешне вполне правдоподобное
Начиная с июня месяца, в прессе уже неоднократно появлялись статьи и заметки с нападками на наше пограничное начальство. Не могут, мол, никак обеспечить безопасность наших рыбных и прочих приморских промыслов на Дальнем Востоке. И ведь, действительно, несмотря на войну японские рыбаки, зверобои и прочие добытчики появлялись у наших берегов регулярно. Имели место и перестрелки. Так что мы, зная конечно, что большинство этих статей являются частью нашей операции прикрытия, удивлялись, тем не менее, как верно Батюшин попал в цель! Закончилось это все короткой оправдательной статьей Плеве в «Русском инвалиде», перепечатанной так же в «Ниве», где он прямо заявил, что артиллерийские катера для пограничной стражи уже заказаны и при первой возможности будут отправлены на Сахалин и Камчатку.
Наши «каэлки» официально были расписаны по 12 единиц по трем отрядам морской пограничной стражи — Владивостокскому, Корсаковскому и Камчатскому. После серьезных всесторонних испытаний и опробования в районе Владивостока, уже с весны 1905-го года, нам было предписано грозным циркуляром приступить к патрульной службе. Официально сообщалось, что катера будут вооружены пушкой Гочкиса со щитом в рубке и трехлинейным пулеметом Максима на корме. По бортам будут установлены две складных шлюпки для досмотровой партии из трех-пяти человек.
Завод Крейтона в Або, немецкие двигателисты завода «Ховальдсверке» со своими сроками справились вполне, неплохо получилась и первая серия моторов российской сборки, хотя часть деталей, в частности поршневые кольца, и пришлось вначале заказывать за границей, у того же Ховальда и Даймлера. Но директор завода НДЛ Луцкий так ловко и быстро все обставил, что начиная с 50-го двигателя в них было уже все «родное».
Первые двенадцать катеров с экипажами отбыли во Владивосток строго по графику: 1-го октября 1904-го года. Катера уходили на железнодорожных транспортерах, изготовленных специально для них путиловцами. По шесть в эшелоне. В те же поезда включались вагоны для личного состава, предметов вооружения и ЗИПа, а так же две цистерны с газолином. На этом огнеопасном соседстве настоял вице-адмирал Дубасов, поскольку считал, что риск оказаться на месте без топлива вследствие каких-либо проволочек на дороге, выше риска пожара. И как в воду смотрел, ибо после взрыва польскими радикалами туннеля у Байкала, топливо вовремя мы могли и не получить…
Здесь, с вашего позволения, чтобы потом к этому не возвращаться, я должен сделать небольшое отступление, и рассказать, как я оказался вовлечен в организацию первой флотилии торпедных катеров, а потом и удостоин чести вести ее в бой.
В феврале 1904-го года я, будучи инструктором минно-торпедного дела на балтийском учебно-артиллерийском отряде, ожидал нового назначения. Как мне посредством «палубного телеграфа» стало известно, моя кандидатура всерьез рассматривалась для назначения командиром строящегося на Балтийском заводе подводного миноносца (подводной лодки). Я был полон энтузиазма по этому поводу, поскольку связывал с этим новым оружием самые наилучшие
Однако, в конце февраля, как гром среди ясного неба последовало распоряжение срочно сдать дела и явиться в МТК, для получения предписания о заграничной командировке во Францию. Мне сразу подумалось, что наше флотское начальство решилось-таки детально ознакомиться с тем, как идет строительство подводных лодок у наших союзников. Французы тогда некоторыми персонами в нашем флотском руководстве считались законодателями мод в подводном кораблестроении, видящими единственных конкурентов только за океаном, в лице господ Холланда и Лэка… Но я ошибся в своих предположениях.
7-го марта, по прибытии в Петербург я и приехавший из Владивостока лейтенант Дьячков так же ожидавший в приемной, были одновременно приглашены в кабинет начальника МТК вице-адмирала Дубасова. Одно это поразило до глубины души. Но дальше удивляться уже не пришлось. Было просто некогда…
Федор Васильевич принял нас по-деловому. Кратко упомянув о секретности нашей миссии, он четко и лаконично объяснил нам то, что предстояло сделать, и почему выбор пал именно на нас. В отношении меня, в том числе и потому, что я вполне свободно владел французским и немецким языками. Нам предстояло участвовать в модернизации на французских верфях «Океана» и «Саратова». Причем на первом было необходимо организовать небольшую мастерскую, подготовить и оснастить помещения для приема воздухоплавательного парка, в частности, разместить в объемном первом трюме станцию для выработки водорода, — это были главные заботы Дьячкова.
Но оба эти корабля предстояло оснастить еще и новыми шлюпбалками, рассчитанными на подъем на борт 20-и тонных миноносок, причем размерения последних были пока не известны, более того: прямо ставилось требование предусмотреть возможность использования шлюпбалок для спуска-подъема катеров или миноносок различных типов. И, естественно, оборудовать помещения и наладить все необходимое для работы с минным оружием и таким летучим, огнеопасным горючим, каковым являлся газолин. Здесь главная роль отводилась лично мне.
Там же, во Франции, планировалось и получение миноносок. Они должны были быть перевезены из Германии по железной дороге. Со своей частью задачи и мы, и французские корабелы справились. Однако миноносок своих корабли так и не дождались. Это случилось как по причинам внешнеполитического свойства, так и просто в связи с неготовностью катеров к сроку ухода вспомогательных крейсеров из Франции.
Что до большой политики, то именно тогда стало известно, что Франция заключила союз с англичанами и скорее всего катера по своей железной дороге к нам не пропустит. Кроме того в Петербурге опасались проблем в связи с нашей длительной стоянкой в портах Третьей республики: как бы не потребовал Париж по наущению своего нового союзника интернирования «Океана». Поэтому оба вспомогательных крейсера получили свои «газолинки» уже во Владивостоке.
Перед самым их уходом, мы из Тулона телеграфировали в Адмиралтейство наши просьбы о зачислении в состав экипажей уходящих на Дальний Восток крейсеров, тем более, что вакансии имелись, однако же тогда отправиться на войну не удалось. Нас отозвали в Петербург, где лейтенанту Дьячкову была поручена работа по подготовке корабельных воздухоплавательных парков, мне же предстояло пока окончательно оставить надежду на командирство подводной лодкой.
Секретным предписанием начальника МТК я был назначен наблюдающим от флота за постройкой новых серийных миноносок так называемого типа «КЛ», строительство которых должно было развернуться у Крейтона в Або. Для более детального ознакомления с новым кораблем, я должен был явиться в Новую Голландию, где меня уже ждал заведующий опытовым бассейном Алексей Николаевич Крылов.