Порт-Артур — Токио
Шрифт:
На палубе разорвался очередной шестидюймовый снаряд с «Хацусе», своими осколками проредивший толпу спасающихся матросов и заставивший пригнуться на мостике четверку офицеров. Подняв головы, мичмана увидели стоящего над бесчувственным телом Беляева Франка. В руке он сжимал полуметровый обломок дубового поручня мостика. Вырванный железными пальцами богатыря кусок дерева весил не менее трех килограмов. Конец этой импровизированной дубинки был испачкан чем-то красным, подозрительно совпадавшим по цвету с пятном, которое быстро набухало на тыльной стороне фуражки лежащего ничком командира «Памяти Корейца». Франк, под оторопелыми взглядами молодых офицеров, обеспокоенно
— Я не переборщил часом? Рука то у меня тяжелая, да и нервы сейчас ни к черту, — проворчал он, проверяя пульс у командира. Убедившись в том что тот дышит, он повернулся к мичманам, — Так, господа-товарищи офицеры… Если кто-то из вас, хоть когда, хоть кому кроме своих внуков расскажет, что это НЕ прилетевший от взрыва обломок контузил командира… Пусть прыгает за борт прямо сейчас, ясно? Предлагаю еще колосник к ногам привязать, подскажу где лежит по дружбе, чтоб не мучать лишку. А то во второй раз я действительно могу чуть-чуть и переборщить с силой удара…
Для верности Франк покачивал куском поручня в такт своим словам, что безусловно придавало им дополнительную вескость.
— А почему внукам можно, — не понял молодой штурман, прибывший из Севастополя на замену старого, получившего под свое командование вспомогательный крейсер «Обь», — и что нам теперь… делать?
— Если вы, даст бог, доживете до внуков, то тогда уже можно будет рассказать о «делах давно минувших дней». И Беляеву, и мне, уже точно будет все равно, так как нас просто в живых не будет к тому моменту, — объясняя ситуацию Франк легко, как пушинку, подхватил тело командира на плечо и бегом понесся с мостика вниз по трапу, — А командира мы, как он и приказал, эвакуируем в первую очередь. Как «раненого, находящегося в бессознательном состоянии». В чем вам бы неплохо мне помочь господа, быстренько прихватите вахтенный журнал и догоняйте…
В носовой башне тонущего крейсера тоже ругались. Диких убеждал молодого Тыртова, что спускаться в погреба башни — самоубийство. При попытке передать приказ «выходить наверх и спасаться» по переговорной трубе, из ее амбушюра забила вода. Тыртов удивился, как она из затопленного погреба смогла подняться на 10 метров вверх, и чуть было не кинулся вниз, спасать вверенный ему личный состав погребов башни. Но сохранявший хладнокровие бывалый Платон, поймав его за рукав, объяснил, что нет времени на «добежать туда, а потом до миноносцев, что погреба затоплены, и кто не успел выбраться — им не помочь, а с физикой жидкого тела можно и потом разобраться». После короткого, но бурного объяснения, пара офицеров успела все же добежать до «Беспощадного», последнего истребителя, отходящего от уже севшего ниже его палубы, борта идущего ко дну второго за эту войну «Корейца».
Когда «Громобой», а за ним и «Витязь», проходили мимо уходящего под воду товарища, их офицеры и матросы высыпали наверх, и несмотря на прилетающие с «Фусо» и «Хацусе» снаряды, обнажив головы, трижды прокричали «Ура» доблестному кораблю и его экипажу. После чего без команды разошлись и разбежались по местам. Бой продолжался.
— Всеволод Федорович, Вам телеграмма от Рейценштейна, — прервал тяжелые раздумья Руднева Хлодовский, — Они уже нашу пальбу слышат. Похоже, что скоро подойдут. До «Потемкина» по нашим расчетам всего миль тридцать пять. Степан Осипович идет на предельных 16-и с небольшим узлах. Он приказал Грамматчикову развернуть транспорты на обратный курс, а нам прикрыть их с фланга. Сзади должен встать Григорович.
— Господи, ну конечно! Развернуть конвой и Того может проскочить!
— Но есть одна загвоздка, Всеволод Федорович. Григорович передает, что его отрядный ход пока еще не более десяти, максимум одиннадцати узлов, поэтому он сейчас ворочает последовательно пять румбов к весту, на пересечку отходящим транспортам, чтобы, выполняя приказ комфлота, выйти им под корму. Но когда точно он к ним подойдет и успеет ли прикрыть от Того, после того, как тот закончит с нашими «Россией» и «Рюриком», на «Петропавловске» не знают. Наши два больших крейсера они точно поддержать не смогут: с их ходом на двух стульях не усидишь — и к ним не поспеют, и от транспортов отойдут далеко, потом японцы их шутя обойдут, и к конвою…
Руднев вгляделся в дымный горизонт. Да, избитые корабли Григоровича уже еле видны. Они склоняются к западу, окончательно прервав с японцами огневой контакт. Во главе колонны «Полтава» и «Севастополь». Чуть оттянув — флагман. За ним, оттянув еще больше, «Сисой», «Святители» и «Победа». Все изрядно побиты. «Петропавловск», «Сисой» и «Победа» еще горят…
— Что передает Трусов? У «России», как я понимаю, телеграф накрылся…
— Пять минут назад доложили, что японцы идут прямо на них. Впереди «Якумо». Наши будут принимать бой левым бортом. С ними неподалеку, на неподбойном борту, отправленный Вами к Арнаутову «Новик». Идут на сближение с «Ослябей» и «Пересветом» на 14-и узлах, «Россия» пока больше не дает. Они их уже видят. Грамматчиков держится западнее, на случай если противник изменит курс и двинется прямо на транспорта. Но пока Того правит на «Россию». Запросили, когда ждать нас и Григоровича…
— Курс прежний. Он нас сейчас ведет прямо к ним. «Гальюну» уползающему, будем считать, что повезло. Очень. Пока. На него у нас сейчас просто нет времени. Но еще минут десять, пока он в пределах досягаемости и продолжает по нам постреливать, работаем по нему. Дестроерам прикажите следовать за нами по левому борту…
Глухой разрыв где-то в корме, и последовавший за ним протяжный воющий грохот, заставил всех инстинктивно вжать голову в плечи.
— Что это было?
— «Гальюн» нам срезал две трети задней трубы!
— Вот гад ползучий, как достал! Поддайте-ка ему еще жару под хвост! Что внизу?
— Повезло. Из котельного доложили, что хотя тяга и упала, выводят, надеюсь временно, только один котел. Интенсивного паровыделения пока, слава Богу, нет, магистрали не посекло… Вроде и на палубе обломками никого не поубивало. Сразу за борт ушла.
— Слава Тебе, Господи, в этот раз действительно повезло, видать мало грешили!
— Не стоит послать истребителей-«французов» добить его?
— Нет. Заманчиво, конечно, но нет. Они еще нам могут впереди пригодиться…
— Телеграмма от Рейценштейна!
— Ну!?
— Видит два крейсера. Опознал как «Россию» и «Рюрика», полным ходом идет на соединение! «Изумруд» телеграфом передал Макарову координаты и курс «Микасы». После этого японцы начали забивать им искру.
— С нами Бог, господа офицеры! Успел-таки Николай Карлович! Скоро другая игра пойдет. Грамматчикову передайте, пусть подходит на предельную дистанцию и тоже вступает в дело, когда Рейценштейн приблизится достаточно для совместных с ним действий. Теперь текст для Арнаутова и Трусова: продержитесь хотя бы полчаса. Любой ценой не допустите прорыва к транспортам. «Новик» в Вашем подчинении. Рейценштейн уже подходит. Мы будем минут через двадцать пять. Молимся за Вас!