Порт-Артур (Том 2)
Шрифт:
Грозной лавиной они ворвались на редут, смяли и опрокинули врага, сорвали флаги и, преследуя японцев, кинулись вниз по горе.
Двадцатая за день атака была отбита.
– Крепко подрались, - проговорил Борейко, оглядываясь вокруг.
Поручик осмотрел свою порванную в нескольких местах шинель, винтовку, забрызганную кровью.
– Ты цел?
– спросил он у Сойманова, сидевшего невдалеке на развалинах командирского блиндажа.
– Оглушило при взрыве бомбочки. В левом ухе звенит и посейчас. Ты, Боря, очень хорошо сделал, что придел к нам подмогу,
Кто командовал "севастопольцами"?
– Андрюша Акинфиев. А вот и он.
Акинфиев, все еще разгоряченный, подошел к друзьям.
– Никак не предполагал, что мне придется покинуть тихое житие на Ляотешане и идти спасать Высокую.
Офицеры внимательно осмотрели друг друга.
– Три мушкетера, - усмехнулся Сойманов.
– Вот уже скоро год, как мы сражаемся бок о бок на суше и на море.
– Нет уже Жоржа Дукельского, надолго выбыл из строя Сережа Звонарев.
Теперь очередь кого-нибудь из нас...
– проговорил Акинфиев.
– Не каркай, Андрюша, - добродушно отозвался Борейко.
– Что будет посмотрим, а теперь выпить бы чего-нибудь, а то совсем пересохло горло. Эй, Блохин! Где ты, черт рябой?
– Я здесь, вашбродь!
– бодро отозвался солдат.
На лице его светилась блаженная улыбка. В каждой руке поблескивали небольшие бутылки с коньяком. Было видно, что он уже успел глотнуть.
– Не желаете ли попробовать, вашбродь?
– предложил Блохин, протягивая поручику бутылку.
– Трофейная!..
Борейко вмиг отправил себе в рот добрую половину содержимого бутылки.
Крякнув от удовольствия, он предложил остатки коньяка морякам. Закусили японскими галетами.
– Заправились, теперь можно и дальше воевать. Поскольку я старший в чине, значит, я и являюсь комендантом горы, - объявил Борейко.
– Ты, Павлик, будешь оборонять левую вершину, а ты, Андрюша, - правую. Я останусь посредине в седловинке.
Моряки откозыряли и направились по своим местам.
Поручик в сопровождении Блохина направился в небольшую ложбинку между двумя вершинами Высокой. В этом районе не было даже простых окопов и шел только сильно разрушенный ход сообщения, соединяющий обе вершины горы.
Борейко осмотрелся. Внизу виднелся японский окоп, опоясывающий гору полукругом. От него в тыл тянулись ходы сообщения.
– Как ты думаешь, Филя, возьмут Высокую или нет?
– Смотря кто ее будет защищать. Ежели мы с вами, то вовек японцам ее не видать, - усмехнулся Блохин.
Заметив на вершине Высокой фигуру Борейко, японцы открыли ружейный и пулеметный огонь.
Вскоре Борейко и Блохин дошли до разбитой батареи.
Установленные на горе орудия еще в сентябре были приведены в негодность осадной артиллерией, "о изуродованные до неузнаваемости пушки оставались на прежних местах. Недавно в этом районе происходила рукопашная схватка, и около орудий оставалось лежать большое количество трупов, застывших в том положении, в котором их застала смерть. Один японец стоял на колене, опираясь правой рукой на ружье, голова свесилась вниз, как от усталости.
Рядом матрос, вцепился японцу
Вечером на вершине появился стрелковый капитан Солоникио, назначенный комендантом горы. С ним прибыла на смену морякам пехота. Акинфиев пригласил Сойманова и Борейко к себе в Новый город. Обед подавал денщик-матрос. Друзья вспоминали минувшие дни. Андрюша нетерпеливо поглядывал на часы.
– Когда же наконец вернется Надя?
– нервничал он.
– Бедный Сережа страшно слаб, не может даже повернуться на бок. Он кланяется тебе, Андрюша, справлялся о твоем здоровье. Ты знаешь, скоро его свадьба с Варей, - проговорила вошедшая Акинфиева.
После обеда офицеры отправились в штаб Ирмана, расположенный в одной из казарм Нового города. Там они застали Кондратенко, Белого и Третьякова. Шло совещание о мерах обороны Высокой. Кондратенко сидел в конце стола и, как всегда, молчаливо слушал других, быстро делая заметки в записной книжке.
Ирман говорил долго и путано, убеждая не сдавать Высокую, против чего никто не возражал. Третьяков жаловался на крайнюю усталость солдат, просил их сменить, а также прислать подкреплений. Присутствовавшие тут же стрелковые офицеры указывали, что солдат надо прежде всего накормить, так как они не ели уже больше суток.
– Во-первых, там нужна походная кухня с горячей похлебкой, а затем уже бомбочки и патроны и, наконец, теплая одежда, - в один голос заявляли они.
– А вам, морякам, что нужно?
– обратился к вошедшим генерал.
– Приказ, когда и куда выступать, - бойко ответил Сойманов.
– Неплохой ответ. Как у вас с пищей и теплой одеждой?
– Управление порта нас вполне обеспечило и тем и другим. Матросы получают по полбанки мясных консервов в день на человека и имеют теплую одежду. Борщ готовится в морских казармах и подвозится к самым позициям.
– Поскольку флот больше заинтересован в судьбе Высокой, то пусть он ее и защищает, - заметил один из стрелковых офицеров.
– Совершенно не правильное мнение. Во время осады крепости моряки четыре месяца рука об руку со стрелками и артиллеристами мужественно сражались на фортах и укреплениях крепости. А в дальнейшем ходе осады весьма важно, в чьих руках будет находиться Высокая, - отозвался Белый.
– Так и решим: моряков оставим на горе, стрелков снимем, пополним их госпитальными командами и выздоравливающими, - распорядился Кондратенко и направился к двери. За ним пошли и остальные.
– Построить морские команды, - приказал генерал.
Когда распоряжение было выполнено, Кондратенко тепло поблагодарил матросов за боевую работу.
– Вам придется защищать Высокую и дальше. Помните, что ее падение равносильно гибели ваших судов и кораблей. Я надеюсь на вас, как на своих стрелков. Наша родина поручила вам защиту Артура, и я твердо уверен, что вы сумеете отстоять его так же, как и Высокую.
– Постараемся, ваше превосходительство!
– гаркнули в ответ моряки.
– Ну, с богом, - махнул рукой Кондратенко.
Сойманов и Акинфиев увели свои команды.