Порт-Артур. Том 2
Шрифт:
– Что ты тут делаешь, старый хрыч? – буркнул Познанский.
– Куш, куш мала-мала.
– Моя чифан [*1] ему дай, – вмешалась Куинсан.
– Недурна канашка, – взял ее за подбородок жандарм. – У такой обезьяны и такая дочка! Силин, нет ли там отдельной комнаты? Мне надо поговорить по секрету с ней, – обратился он к своему старшему унтер-офицеру.
– Спальня имеется, вашбродь, в ней кровать пуховая, – понимающе улыбнулся Силин.
– Вы тут присмотрите
[*1]
Чифан – еда, обед.
– Не извольте беспокоиться – углядим, вашбродь, – успокоил Силин.
Старик сидел на табуретке, совершенно безучастный ко всему окружающему.
– Эх, старик! – обратился к нему один из жандармов, оставшихся на кухне. – Дело твое худое есгь, будет тебе кантами. – И он выразительно ударил себя ребром ладони по шее.
– Моя чесни китайса.
– А зачем долго не отпирал дверь?
– Шибко ломайло, шибко старашно. Ч и А а и – еда, обед.
Унтер закурил и стал поглядывать в двери комнат, другой перебирал кастрюли, выбирая себе по вкусу. Старик неожиданно метнул в сторону и исчез за дверью.
– Стой, куда? – бросились за ним жандармы.
Старику удалось бы убежать, но на его несчастье, выбегая во двор, он налетел на одного из расставленных снаружи унтеров. На крик сбежались остальные жандармы и сам Познанский, не успевший «допросить» Куинсан.
– Вяжи стервеца, да покрепче! – распорядился Силин. – Старый, а силы больше, чем у молодого.
Избитого, связанного по рукам и ногам нищего заперли в сарай и рядом с ним посадили караульного. Познанский больше не сомневался, что пойманный-шпион, и, обрадованный удачей, торопился закончить обыск. Ничего подозрительного найдено не было.
Через полчаса старика и Куинсан под конвоем отвели на гауптвахту, а Познанский поспешил с докладом к Микеладзе. Затем они отправились в штаб Стесселя. Ознакомившись с делом, генерал приказал весь материал отправить к председателю крепостного суда, генералу Костенко.
Вернувшись домой, Варя, чтобы отвлечься от своих грустных мыслей, усиленно занялась хозяйством, помогая матери.
Рива не выходила у нее из головы. Она ломала голову над тем, как разъединить ее с Звонаревым. В помощь Веры Алексеевны она не верила.
– Найду лейтенанта, который содержит ее, и все расскажу ему, – наконец решила она.
Но ни его фамилия, ни теперешнее местонахождение ей не были известны. Варя решила попытаться узнать фамилию Ривиного друга у старшего писаря Управления артиллерии Севастьянова, который был в курсе всех артурских дел.
– Петр Евдокимович, не знаете ли фамилию того моряка, который содержит эту… Риву? – спросила она его.
– Вы хотите сообщить ему о ее аресте?
– Как аресте?
– Разве вы не знаете, барышня? Ее забрали вместе с прапорщиком
– Звонарев арестован? – побледнела Варя.
– По распоряжению полковника Рейса. Обвиняется чуть ли не в шпионаже.
– О господи! Да кому же могла прийти в голову такая нелепая мысль?
– Не знаю. Сейчас они на гауптвахте, а вечером их будут судить.
У Вари подкосились ноги, и она опустилась на табуретку, почти теряя сознание.
– Вам нехорошо, барышня? Я сейчас принесу воды, – засуетился Севастьянов. – Да вы не волнуйтесь. Их, наверное, генерал Костенко оправдают.
Преодолев минутную слабость, Варя поспешила домой.
– Папочка, Сереж… Сергей Владимирович арестован! – влетела она в кабинет отца.
– Да, знаю, какое-то недоразумение, – спокойно ответил Белый.
– Его сегодня судить будут! – с отчаянием проговорила Варя.
– Тем лучше. Костенко его знает по работе и, конечно, быстро разберется во всем.
Варя постояла несколько секунд в нерешительности.
– А его не повесят, папа?
– За что? Разве за то, что сбил тебя совсем с панталыку. Так за это надо прежде всего тебя драть, чтобы дури в голове было меньше.
– Все это неправда, папа! – смущенно проговорила девушка и поспешила выйти.
– Скорее к Костенко, – шептала она, выходя из дому.
Костенко по-прежнему жил на так называемых дачных местах, расположенных в седловине между отрогов Золотой и Крестовых гор.
Варя застала его отдыхающим после обеда.
– Не приказали до вечера будить, – сообщил девушке денщик.
– Он знает, что сегодня состоится заседание суда по делу о шпионстве?
– Нынче почти каждый день кого-нибудь судят, – равнодушно ответил солдат.
Подождав немного. Варя решительно вошла в дом и поскреблась в дверь кабинета, но ответа не последовало. Тогда она осторожно открыла дверь и тихонько ок ликнула генерала.
– Кто там? – спросонок не разобрался Костенко.
– Это я, – вошла девушка.
– А, попрыгунья-стрекоза! Входи, входи. Зачем ко мне залетела?
– Он совсем ни при чем, это все она! – заволновалась Варя.
Костенко протер глаза и удивленно уставился на свою гостью, которая, захлебываясь и глотая слова, довольно бестолково рассказала о цели своего посещения.
– Вы, Михаил Николаевич, обязательно должны его освободить, – закончила она.
– Так это о твоем дружке сердечном дело идет? Но ведь там замешана еще какая-то особа. Я сначала думал, что просто идет разговор о шпионах, и тут разговор короткий: вздернуть, и дело с концом. А тут, оказывается, целый роман с контрабасом, даже с двумя, – лукаво подмигнул он.
– Даю вам честное слово, что он ни при чем сложила на груди руки девушка.
– Было бы очень просто разрешать судебные дела на основе таких заявлений, – расхохотался Костенко. – Дайка я еще посмотрю присланный материал. – И он, оседлав очками свой нос, стал читать донесения жандармов.