Портал на тот свет
Шрифт:
Время шло, Кевин не появлялся.
Такое впечатление, что про Валерию все забыли.
Лера ещё раз обыскала комнату, подёргала на единственном в комнате окне за декоративные вычурные решётки. К сожалению, ни согнуть, ни выдернуть эту красоту у неё не получилось. Кстати, решётками забраны все окна первого этажа, она это ещё из парка заметила — граф опасается грабителей? Но ведь он — маг. Вон, на её покои наложил чары, что окно ни открыть нельзя, ни влезть в него, а внизу, выходит, от несанкционированных визитёров защищается простонародными методами?
Покачав головой, Лера перешла к двери — заперта. Вот если бы
Время перевалило за полдень, ни один спаситель не появился. Хотелось есть, пить, в туалет, и она уже была согласна даже на обвинителя, только бы не сидеть в одиночестве, не понимая, за что ей всё это.
Какая же она несчастливая!
Всю жизнь что-нибудь приключается, и ладно бы — захватывающее и неопасное, что пользу принесёт или порадует. Нет, у неё что ни приключение, так «спасибо, что жива осталась». Вспомнить хотя бы, как она в детстве на дерево за яблоком полезла, сорвалась, да ногу сломала. Или ее роман? Что в Москве, что тут, с Кевином. Ведь влюбилась… Практически, влюбилась. И где же её рыцарь, который клялся оберегать и защищать?
Шмыгая носом, вытирая слёзы, отчаянно жалея себя и жалуясь на несчастливую судьбу, она просидела почти до заката.
Наконец, прерывая горестные думы Валерии, раздались шаги, звякнул запор, стукнула, открываясь, дверь.
— Кевин, — прошептала Лера, торопливо стирая остатки слёз, — ты пришёл! Объясни мне, что случилось, чем я провинилась?
Мужчина поморщился и кивнул кому-то, приглашая войти. В дверях показались двое крепких хранов и незнакомый тер.
Лера шагнула навстречу, ловя взгляд любимого, но тот покачал головой, предупреждая её порыв, и отступил в сторону.
Будто во сне, до того ей всё кажется нереальным — храны подошли вплотную и крепко зафиксировали девушку за руки, а потом просто потащили за собой. Где уж хрупкой Лере справиться с двумя дуболомами? Как она ни сопротивлялась, они вынесли её, словно пушинку.
— Кевин!!! Кев, — тер щелкнул пальцами, и голос оборвался.
Теперь Лера могла сколько угодно напрягать связки, пытаясь привлечь внимание любимого, но из её рта не вылетало ни звука, а тот, кого она молила о помощи, просто повернулся к ней спиной.
Храны протащили её по коридорам, буквально вынесли на улицу и не слишком аккуратно втолкнули в самодвижущуюся карету красного цвета с черными вензелями на дверцах.
Последнее, что она увидела перед тем, как дверь кареты захлопнулась — полный презрения взгляд жениха.
Лера сходила с ума от страха, не понимая, что происходит: ещё несколько дней назад Кевин целовал ей руки, они готовились к свадьбе, назначенной на следующий день, слуги были почтительны и предупредительны до подобострастия. И вот — её сначала заперли, оставив совсем одну, а теперь позволили увести незнакомому магу, который еще и обращается с ней, как с преступницей.
Если она ничего не перепутала, то карета красного цвета в этом мире обозначает принадлежность транспортного средства кому-то из императорской семьи.
Что случилось? Куда её везут?
Дверь снова открылась, на переднее сидение напротив Леры сел тот самый незнакомый тер.
Карета качнулась и поехала.
— Тер, — слава богу, голос вернулся! — Скажите, в чём меня обвиняют? Мой жених…
— У тебя нет и не может быть жениха, тем более такого древнего и чистого рода, как тер Гортанс. Граф законопослушный подданный, поэтому с радостью передал тебя, тёмное отродье, в полное распоряжение Его Величества, — спокойно ответил маг.
— Передал? — голос дрогнул, но в груди разливалось что-то другое, может быть, гроздья гнева, может быть, злость и отчаянье. — Я что — посылка?
— Хорошо, отбросим сантименты, — усмехнулся тер. — Граф Гортанс с радостью продал тебя Его величеству.
— Но я не его собственность, граф не имел право распоряжаться мной! — вскричала Валерия.
— Много шума, — поморщился тер и, щёлкнув пальцами, добавил: — Нам ехать несколько часов, будет лучше, если ты проведешь их в молчании.
И голос снова пропал. Лера попыталась возразить, достучаться, кричала так, что заболело горло, но не смогла произнести ни слова.
Более того, когда она, вскочила, тер сердито дёрнул рукой, и девушку припечатало к скамейке, больно приложив бедром о край.
«Синяк будет», — отрешённо подумала Валерия.
Истерика сошла на нет, голова стала ясная, а в груди клубилась холодная ярость.
Значит, Кевин продал её величеству? Король думает, что добился своего, иномирянке придётся принять его условия и выйти за какого-то местного мага? Посмотрим! Раз ей теперь нечего терять, то она не она будет, если не заставит всех играть по её правилам! Но на этой мысли в её голове отчётливо прозвучало, как тер назвал иномирянку — «тёмное отродье». Нет, так невест не называют, да и обращение, как с преступницей, не позволяет думать, что она представляет какую-то ценность. Неужели всему виной цвет её волос? Но почему? Ах, как жалко, что она не сдержалась и закатила истерику! Могла бы осторожно расспросить мага, а теперь только и может, что глазами вращать, да голову ломать.
Карета подпрыгивала на неровностях дороги, покачивалась на рессорах.
Лера попыталась поджать одну ногу — когда её храны тащили, с левой ноги девушки соскользнула туфелька и осталась где-то в замке. Так и впихнули в карету — одна нога обутая, а вторая — босиком.
«Золушка, практически, — мрачно подумала Валерия. — Только принца, который найдёт её туфлю и спасёт, что-то не предвидится, да и фея-крёстная где-то заплутала»…
Карета ехала и ехала, чуть покачиваясь, почти не подскакивая, будто не катилась, а плыла. Магия или просто загородная дорога, все ямки которой забиты толстым слоем мягкой пыли? Да, в замке говорили, что маги следят за дождями, разрешают им проливаться только над полями и огородами, поэтому в королевстве строго следят, чтобы дома жители строили в один ряд, а огороды да парки шли в своём ряду. А дороги поливать не с руки — тут же раскиснут. Нет, как ни крути, а магия — это дар!
Лера так и сидела, пришпиленная к скамейке, безмолвная, недвижимая, только думать, дышать да моргать и могла.
Маг делал вид, что он в карете один — на Леру внимания, кажется, совсем не обращал. Но стоило колёсам снова застучать по мостовой, как мужчина потянулся и, щёлкнув пальцами, снял с девушки неподвижность и немоту.
— Сиди тихо, никуда не лезь, — буркнул он. — Почти приехали.
Она и не смогла бы никуда полезть — мышцы за несколько часов неподвижности совсем задеревенели, в горле першило и царапало — кажется, голос она сорвала, когда пыталась докричаться.