Портартурцы
Шрифт:
— Совершенно верно, Рафаил Сигизмундович. Ваша конкретность всем известна. Но нельзя забывать, что Япония не одна. К тому же театр военных действий будет, фигурально выражаясь, в трех шагах от нее и за десять тысяч верст от нашего центра. Есть слухи о медленном оборудовании крепости… Хорошо бы съездить туда и посмотреть… Кстати, почему там ни разу еще не была выездная сессия судебной палаты? Николай Васильевич, каково ваше мнение на этот счет?
— Дел оттуда поступает порядочно. Казенные деньги, недобросовестные подрядчики…
Раздался звонок. Все ушли в зал заседаний.
4
В последнее воскресенье января к Подковиным пришла Валя Инова. Тихон познакомился с ней на третий день рождества у Рычагова.
— Пойдемте сейчас к нам, — предложила Валя Тихону и его сестре. — Наши уехали в деревню, и нам никто не помешает… Я боюсь, что мы скоро уедем из Иркутска. Папе предлагают очень выгодную службу на Дальнем Востоке. Жаль мне с вами расставаться, но, видимо, придется.
Тихон начал отговариваться.
— И не думай. Что за новости?.. Пойдем, пойдем!..
Квартира банковского служащего Модеста Владимировича Инова была большая и роскошно обставленная. До сумерек никто не приходил. Валя играла на рояле, Тихон пел. Фима рассматривала иллюстрации в богатых изданиях библиотеки Иновых.
— Из тебя, Тихон, можно сделать певца, даже для сцены.
— Я никогда не стал бы артистом. Но петь я люблю. Изредка спеть что-нибудь для друзей неплохо.
Вале вдруг захотелось объясниться с Тихоном.
— Для Вари?
— Варя хорошая девушка, но я не давал ей никакого повода…
— Я же вижу…
Щеки Тихона покрылись румянцем.
— Послушай, Тихоня, я хочу загадать тебе загадку. Ты не обидишься на мою шутку?
— Твоих шуток я боюсь только в большой компании. Говори.
— Решил ты жениться, и на примете у тебя две красавицы. Обе они тебе нравятся, и ты уверен в успехе. В каком порядке ты стал бы делать предложение?
— Первой тебе и последней Варе. В ней я уверен, а в тебе нет. А если бы я сделал предложение Варе, то не смог бы доставить удовольствие тебе.
— Вот какой ты ехидный… Но ты бы проиграл. Разве я упустила бы такого сокола?
Валя громко засмеялась.
— А в какие хоромы я поведу свою фею?
— Вон что придумал! У нас различное общественное положение, ты сын крестьянина… Но ведь в выборе возлюбленного участвует сердце, а не рассудок, — сказала Валя.
— Все это правильно, но только не для мужа, а для возлюбленного.
Ты несносный мальчишка, — прикусив губу, ответила Валя. — Ты рассуждаешь, как старик, но ты, со своими тёмно-серыми глазами, отрок…
В мае Иновы должны были отправиться в Харбин, а в конце апреля стало известно: сессия судебной палаты поедет на Дальний Восток в июне. Тихон был включен в состав сессии.
— Одной твоей поездкой можно оправдать твою работу в качестве регистратора, — сказала Валя, услышав приятную для Подковина
Тихон со смущением посмотрел на девушку. Сердце его учащенно билось.
5
За Хинганским хребтом перед Подковиным и судебными чиновниками, выехавшими из Иркутска на сессию, развернулись плодородные равнины Маньчжурии. Кругом безлесный, холмистый простор. Селений было еще мало, но стада коров встречались часто. Поезд пересекал поля с густыми зарослями гаоляна и кукурузы. На высоких грядках зеленела соя. Поля, засеянные ею, казались полосатой тканью.
Делюсто и член судебной палаты Костинский не отходили от окна вагона. Товарищ прокурора Ераков, защитник Зверев, член палаты Малиновский и председатель гражданского отделения барон Таубе играли в карты.
— Богатая страна лежит у нас под боком. Дикая и пустынная страна. О ее хозяйственных возможностях даже китайцы узнали только после проведения русскими Китайско-Восточной железной дороги, — сказал Делюсто.
— Китайцы должны быть благодарны русским за эту дорогу, — отозвался барон Таубе.
— М-м-мм, — пробурчал Зверев, криво улыбаясь.
Вдоль полотна дороги, через три-четыре километра, красовались маленькие крепостцы железнодорожной охраны, построенные для защиты от хунхузов, налеты которых все еще продолжались.
За Сунгарийским мостом, на большой равнине, сказочно быстро рос шумный Харбин. На реке у пристаней стояло десятка полтора красивых речных пароходов, курсирующих по Сунгари и Амуру от Харбина до Благовещенска, Хабаровска и Николаевска. Жизнь в Харбине била ключом. В огромные плоскодонные баржи грузили пшеницу, бобы, бобовое масло, ячмень, яйца. Непрерывно дымили трубы мукомольных мельниц. На станциях продукты были баснословно дешевы. Край поднимался к жизни.
Сутолока Харбинского вокзала ошеломила Тихона. Густая толпа китайцев жужжала на перроне. Сквозь нее трудно было пробраться. У него то и дело вырывали чемодан с предложением довезти до гостиницы.
— Тихон, Тихоня! — услышал Подковин позади себя женский голос. — Куда ты торопишься?
— Валя!
Подковин покраснел и опустил глаза. Ему стало радостно, и в то же время что-то смущало его. Он растерялся.
— Да здравствуй же! — Валя схватила Тихона за свободную руку и поцеловала в щеку. — Не ожидал? Фима молодец, телеграфировала.
Поставив чемодан, Тихон взял Валю за руки, посмотрел в ее глаза:
— Здравствуй, Валюша!
— Ах, боже мой, как я соскучилась об Иркутске… Ты совсем изменился. Китель тебе идет.
Подковин взглянул на судейских чиновников.
— Тебе нужно переговорить с секретарем! Пойдем вместе.
Делюсто был удивлен. Валя познакомилась с ним и заявила:
— Сегодня отпустите Тихона Степановича к нам. Мы были друзьями с его сестрой, когда я жила в Иркутске. Завтра утром он явится к вам, куда укажете.