Портфель капитана Румба
Шрифт:
Портфель был наполнен чем-то тяжелым. Дядюшка Юферс и шкипер Джордж щелкнули замками, откинули кожаные клапаны. Переглянулись, оглядели всех. И, ощущая торжественность момента, приподняли и опрокинули портфель над каменным полом. Тусклый блеск хлынул под ноги искателям сокровищ.
Но это было не золото. Это были медные пуговицы.
Четвертая часть КЛАД БОТОНЧИТО
1. Уныние. – Макарони подозревает колдовство. – "Все не так просто". – Клеенчатая тетрадь.
Не
– Ох, елки-палки, – вздыхал шкипер Джордж. – Как говорил мой дедушка… Впрочем, дедушка Анастас ничего не говорил по этому поводу. За всю богатую приключениями жизнь ему не преподносили столь увесистую дулю с маком.
– Как ребята расстроятся, когда узнают про такую шутку, – бормотал коротышка Чинче.
– Да… Недаром ходили слухи, что Ботончито был большой шутник, – горько сказал папаша Юферс. – Вот, видать, и решил посмеяться над любителями чужих сокровищ. Пускай, мол, ищут, а когда найдут… Небось хихикает сейчас в гробу…
– Тише, тише, – перепугался Макарони. – Возможно, его дух сейчас здесь, и…
– Ну и хорошо, что здесь! – подскочил Чинче. – Пусть слышит! Скотина ты, капитан Румб! И жулик! Правильно Красный Жук дал тебе пинка, когда ты украл его пуговицы!
Макарони чуть в обморок не грохнулся. Зажал уши. Черные громадные тени в свете фонаря шевелились на стенах.
– Те пуговицы нам очень пригодились бы, – уныло сказал шкипер Джордж. – Но Ботончито оставил их, конечно, себе, а в портфель положил одни медяшки. И правда парень с юмором…
– Т-с-с… – опять испугался Макарони. – Нельзя так… Может быть, господин капитан Румб нарочно превратил монеты в медные пуговицы. Потому что мы говорили о нем без уважения.
– Тьфу на тебя! – в сердцах сказал Чинче.
Лишь король Катикали и его телохранитель вежливо молчали. Правда, Кео-Лумули тихонько прошептал своему повелителю:
– Оваи-ваи, сколько украшений…
Но король ответил строгим шепотом:
– Помолчи. Нехорошо радоваться, когда люди расстроены.
Гвоздик сидел на корточках и молча перебирал пуговицы. Макарони сказал ему с укоризной:
– Ты, наверное, выбрал не то заклинание…
Гвоздик ответил серьезно и насупленно:
– Пфуги ты говоришь, Макарони. Эти пуговицы никогда не были монетами. И шутки тут нет. Здесь тайна какая-то…
Пуговиц было несколько тысяч, и почти все разные. Но, безусловно, все – морские! Видимо, с матросских, офицерских и адмиральских мундиров, со странных форменных камзолов и сюртуков.
Больше всего было пуговиц с отчеканенными якорями – одиночными и скрещенными, самых разных форм и размеров, простых и оплетенных узором из витых канатиков. Были пуговицы и с разными гербами, корабельными пушками, со вздыбленными львами, с буквами и цифрами – наверное, обозначениями флотских экипажей. С парусными кораблями всяких видов, с непонятными узорами и значками. Были и совсем гладкие, но, несомненно, тоже с морской одежды…
– Все не так просто. Надо разобраться, – сказал Гвоздик. И стал горстями складывать пуговицы в растопыренный портфель… И костяшками пальцев зацепил надорванную шелковую подкладку.
За подкладкой что-то было! Плоское и твердое!
Гвоздик рванул шелковый лоскут и вытащил толстую тетрадь в клеенчатых корочках.
– О-о! – сказали все разом. Гвоздик отогнул обложку.
На первой странице бледными коричневыми чернилами было выведено округло, по-старинному:
Жизнеописание
славного капитана
Чарльза Роберта Румба,
составленное по его собственным
рассказам
Джоном Бугелем,
судовым казначеем и писарем
с бригантины «Ла Картера».
– О-о! – опять сказал дядюшка Юферс. – Это уже кое-что… Это может оказаться очень полезным для моей книги…
– И объяснит, почему такой клад! – воскликнул Гвоздик. – Читай, дядя Ю!
Но тут решительно вмешался Макарони. Заявил, что хватит дразнить судьбу. Найденные в кладах записи не читают, как дешевые газетки, купленные у горластых мальчишек-разносчиков. Надо вернуться на стоянку, спокойно подкрепиться, прочитать молитву против злых сил и тогда уж…
На этот раз никто не спорил. Портфель с пуговицами (а заодно и пустой бочонок) унесли к лодке. Расстелили на гравии одеяла. Из привезенных с собой сучьев и щепок разложили костер, потому что солнце уже ушло за верхушки скал. Пообедали вяленым мясом, лепешками и кокосовым молоком. Затем устроились поудобнее, и папаша Юферс взял тетрадь. Откашлялся…
2. Детство и юность Роберта Румба. – 0Злополучная пуговица. – Плавание на "Бретонце". – Шторм. – Юнга Пуговка становится капитаном.
– "Наш славный капитан Чарльз Роберт Румб родился далеко от моря, в местечке Гринхаусе, в семье владельца небольшой бакалейной лавки… [6] – начал папаша Юферс. – Господу было угодно рано призвать к себе родителей мальчика, и с четырех лет осиротевший Боб оказался на воспитании у своего дядюшки.
Дядюшка был портным. Он славился добродушием нрава и поколачивал племянника не чаще двух раз в неделю, да и то если был не совсем трезв. Мальчик рос послушным и тихим. Огорчало дядюшку и его почтенную супругу лишь то, что племянник плохо осваивает ремесло закройщика. И однажды, сломав аршин о шею Боба, дядюшка заявил, что ничего путного из мальчишки никогда не получится. Однако он оказался неправ.
6
Следует отметить, что жизнеописание капитана излагается здесь не точно, как в тетрадке, а по тексту, который потом отредактировал папаша Юферс. Кроме того, убраны старинные обороты и сделаны некоторые сокращения.
Когда мальчику шел четырнадцатый год, он окончил городскую школу. Учился Боб хорошо, познал начальные действия математики и научился писать красивым почерком. Последнее обстоятельство, в совокупности с аршином дядюшки Филиппа, послужило тому, что Боб оставил добрых родственников и поступил младшим писцом в адвокатскую контору господина Адамса…
Два года прошли спокойно и незаметно. Усердием своим юный Роберт Румб заслужил любовь служащих и уважение самого Абрахама Адамса. Хозяин даже слегка повысил ему жалованье, а в названии должности убрал слово "младший". Дядюшка Филипп теперь почтительно здоровался с племянником, так заметно пошедшим в гору…